Заговор рвачей
Шрифт:
– Хорошо. – ответила Инесса, – я все сделаю… Только можно начну завтра с утра?
– Вы очень заняты сегодня?
– Я – нет. Но сегодня к нам еще раз должен зайти механик. Он обещал, уже вроде бы окончательно, отрегулировать в бизнес-центре наш большой копировальный аппарат. Помните, с ним были проблемы, он иногда портил копии…
Розендорф на мгновение задумался:
– Ах, да-да, припоминаю. Хорошо, договорились.
– Все, завтра прямо с утра я зайду к вам и возьму документы.
Инесса вышла. И снова тишина. И снова Розендорф
Я подал голос:
– Доктор, а градусник уже можно вынимать…
– Градусник? Да-да, конечно…
Розендорф скрипнул дверцей своего огромного сейфа. И, очевидно, закрыл его на ключ. Звякнул связкой, бросаемой в карман. Наконец зашел за перегородку, посмотрел на градусник:
– Нормальная у вас температура.
Я жалобно спросил:
– А давление?
Он померил и давление:
– Практически нормальное.
Я улыбнулся:
– Значит, я симулянт.
Розендрорф покачал головой:
– Нет, просто вы обладаете достаточно молодым организмом, который пока еще может очень быстро приходить в себя. Желаю вам пребывать в таком состоянии долгие лета.
Я не торопился встать с кушетки:
– А может, что-нибудь еще померим? Мне кажется, что ранее я не уделял достаточного внимания своему организму. Честно говоря, до приезда сюда я даже и не подозревал, что у меня столько таких важных органов: желудок, почки, печенка, селезенка, желчный пузырь, простата…
Розендорф остановил меня:
– Да-да, конечно, нужно серьезно относиться к своему организму. И следующий раз мы поговорим об этом очень подробно. А сейчас извините, мне нужно срочно поработать… Вы, по-моему, собирались в бассейн?
Я встал с кушетки:
– Да, собирался. Что ж, если вы так заняты, то я, пожалуй, побегу. Спасибо, что осмотрели меня.
– На здоровье.
– Доктор, я зайду к вам как-нибудь еще. Вы не поверите, но мне так хочется поговорить с вами о своем здоровье.
– Да-да, конечно. Обязательно поговорим…
Розендорф был задумчив и, очевидно, не настроен на беседу, ради которой меня собственно и пригласил в кабинет. А может, вообще забыл о намеченном со мной разговоре. Что же это за документы такие?
Весь день я думал, как бы мне добраться до этого прибывшего спецпочтой пакета. Без всякого сомнения, там было что-то очень важное. Очень важное…
Анна пришла на встречу с цветами. Теперь уже я, занятый своими размышлениями, был не очень внимателен к тому, что говорит мой собеседник. Собеседница.
Анна вертела букет в руках:
– А почему ты не спрашиваешь, откуда у меня цветы?
Я автоматически спросил:
– Откуда у тебя цветы?
Она игриво потупила взор:
– Лучше не спрашивай.
– Лучше не спрашивай?
– Да, – притворно вздохнула она, – мне подарил их один мужчина…
– Один мужчина…, – повторил я, продолжая думать о своем и не особо улавливая смысла сказанного Анной.
– Да, –
– Какой еще такой поклонник?
– Фу, – положила Анна цветы на столик, – ну, наконец-то, ты, кажется, начал замечать мое присутствие и обращать внимание на то, что я говорю.
– Извини, – я поцеловал голубую подковку на ее левой ладошке.
– Я подумаю, – не торопилась прощать меня Анна.
Я настаивал:
– Ну, извини и расскажи, расскажи про своего новоявленного поклонника.
Анна не долго мучила меня:
– Ладно уж, так и быть… А поклонник у меня не новоявленный, но очень странный. Сегодня он у нас из «Янтаря» выписался, домой поехал. Этот мужчина в последние дни сам не свой был. Говорят, ни с того, ни с сего целую ночь просидел на лавочке возле санатория. Все давно привыкли, что он такой живенький, веселый, ко всем подряд женщинам пристает. Я тебе не рассказывала, потому что это у него так, в шутку, происходило. А женщинам, конечно, всем приятно было, что на них внимание обращают. Все с ним как бы понемножку заигрывали. Но вот с той самой ночи на лавочке у санатория он стал какой-то не такой…
Я переспросил:
– Какой-то не такой?
– Да, – кивнула Анна, – какой-то пришибленный что ли. Никто в санатории ничего понять не мог. Мы и у врачей в нашем «Янтаре» спрашивали. А они, по-моему, просто отговариваются: «Депрессия у человека». А что-почему непонятно. Мы, конечно, его самого расспрашивали. Может, какое-нибудь несчастие случилось? А он ничего объяснить не может. Да, и такой неразговорчивый стал. Отвечает через силу. Странный, очень странный… Думали, так и уедет из Минеральска в таком состоянии. Но сегодня вот он вроде отошел, повеселел. Женщин конфетами угощал. А мне даже цветы подарил. Единственной из всех, между прочим…
– Красивые цветы…, – неясная мысль пришла мне в голову, – Говоришь, целую ночь просидел возле санатория.
– Да, вроде бы так…
Эта история с «поклонником» начинала становиться мне все более интересной:
– А я видел этого мужчину раньше? Может, сталкивался с ним у вас в санатории, когда приходил к тебе?
Анна понюхала букет:
– Может, и сталкивался. Хотя вряд ли…
Я показал руками:
– Он крепкий, коренастый, плечи широкие.
– Что ты, – улыбнулась Анна. – Щуплый такой. Толкни и упадет.
– А что он обычно носит? Джинсовый костюм?
Анна покачала головой:
– У него как-то с костюмами не очень. Да и вообще, по-моему, с одеждой. Он все время чуть ли не в одной и той же клетчатой рубашке ходит.
Я так и знал:
– В клетчатой рубашке?
– В клетчатой рубашке.
Я аж хлопнул себя по коленке. Анна удивилась:
– Что с тобой?
– Так, ничего. Одну важную вещь вспомнил.
Без сомнения, это был тот мужчина, которого у меня на глазах увезли в «первую городскую психиатрическую больницу». Значит, в ту ночь это действительно был спектакль для меня.