Заговор стервятников
Шрифт:
Бричкин виновато улыбнулся и как-то неловко повернулся. Доктор опустил глаза вниз — одна нога Бричкина была перебинтована, башмак снят.
— Что с вами? — спросил он недоуменно.
— Т-с-с! — Бричкин приложил палец к губам. — Ничего особенного, подвернул лодыжку, скользко.
В этот момент в приемной появилась Мура в вязаном жакете с отвислыми карманами, с очками в руках, которые она при звуке дверного колокольчика, возвещающего приход клиента, для важности водружала на нос. Девушка прошествовала к своему столу, уселась, расправила складки юбки и взглянула на Бричкина.
— Вижу, вы, Софрон Ильич, даром времени не теряли, — медленно проговорила она с упреком, непонятным для доктора. — Рассказывайте.
— Да что рассказывать? — Бричкин смутился еще больше. — Результатов пока никаких.
— Так может быть, мне предпринять какие-то результативные действия? — начальственным голосом вопросила Мура, которой очень хотелось продемонстрировать Климу Кирилловичу свою строгость, не утраченную ею после растерянности и слабости на Дворцовой.
— Время еще есть, — неопределенно ответил Бричкин, — и всю предварительную, черную работу может выполнить и мужчина.
Мура несколько смягчилась.
— А не припомните ли вы, уважаемый Софрон Ильич, — властно продолжила она, — нет ли в ваших заветных папочках газетных вырезок, касающихся генерала Фанфалькина?
— Наверняка найдутся, — обнадежил Бричкин, не двигаясь с места. — Если хорошенько поискать.
— Так и поищите, будьте любезны, — наседала Мура, которую раздражала необычная неподвижность Бричкина.
— Сейчас, Мария Николаевна, приступлю. Дайте только подумать хорошенько. Так… Где же это у меня?.. В папочке, где помещены участники Турецкой кампании, — раз. Далее. В папочке, где речь шла о коронации Государя в 1896 году, — два. Далее. Пожалуй, найдется его имечко и в папочке, где… Э-э-э, ну в общем… Где его денщик, так сказать, японец…
— Что вы, Софрон Ильич, плетете какие-то петли! — возмутилась Мура. — Мне нужна точная информация, а не приблизительные извлечения из вашей памяти.
Бричкин замолчал и опустил глаза.
Доктору Коровкину было жаль муриного помощника, но он не находил способа отвлечь внимание маленькой мучительницы от ее жертвы. Однако такой способ нашла судьба.
Резкий звук дверного колокольчика заставил всех вздрогнуть и обратить взоры к входной двери: у порога на половичке топтался облаченный в шинель, купленную, скорее всего, у старьевщика, худой человек с огромным синяком под глазом.
— О, мсье Лузиньяк! — с неискренней радостью воскликнул Бричкин, не поднимаясь с места и протягивая навстречу посетителю обе руки. — Прошу, проходите! Располагайтесь!
Но посетитель садиться не думал. Не двигаясь, он с подозрением воззрился на доктора Коровкина.
— Мое дело конфиденциальное! Вы знаете! — выкрикнул он фальцетом. — А тут посторонние! Как я могу говорить о таком опасном деле при неизвестных свидетелях?!
— Успокойтесь, мсье Лузиньяк, — Бричкин незаметно коснулся доктора забинтованной ногой, — это не посторонний. Это наш агент.
— Агент? — возопил яростно посетитель. — У вас еще и агент есть! А вы сидите тут и ничего не делаете для того, чтобы оградить меня от покушений на мою жизнь!
Доктор Коровкин сдвинул брови и внимательно рассматривал посетителя.
— Не горячитесь, мсье Лузиньяк, — Бричкин продолжал между тем увещевать клиента. — Мы работаем. Только наша работа с первого взгляда не видна. Наш агент уже обследовал ваши апартаменты.
Мосье Лузиньяк, прихрамывая, переместился к столу и недоверчиво переспросил:
— Обследовал? И что?
Он, наконец, сел. Оттаявший снег стекал с шинели, собираясь под стулом в жалкие лужицы.
— Извольте выслушать наш отчет, — убедительным и глубоким баритоном произнес Бричкин, — и тогда ваша милость не будет так гневаться. Мы убедились, что вам действительно грозит опасность.
— Но почему же вы мне не помогли? — со слезой в голосе укорил сыщика Бурбон. — Я едва не погиб! Едва спасся!
— Вы явили истинно королевское мужество, чему свидетелем стал наш агент. — Бричкин опять многозначительно дрыгнул забинтованной ногой. Задев голень доктора Коровкина, он поморщился.
Клим Кириллович испытывал неприятное ощущение, оттого что его назвали агентом, однако, решил не сопротивляться и принять навязанную ему роль. Тем более что Мария Николаевна Муромцева за своим столиком у окна сидела, приоткрыв ротик, и только кивала темноволосой головкой при слове «агент», посылая доктору умоляющие взгляды.
— Я же говорил вам, что я последний Бурбон, — напыщенно заявил клиент, оглаживая влажную шинель. — А вы не верили!
— Простите великодушно, мсье, — продолжил Бричкин, косясь на свою очкастую помощницу-стенографистку. — Итак, вчера ночью мы установили пост у ваших апартаментов, мсье Лузиньяк. И видели некую особу, явившуюся к вам среди ночи.
— У меня от ужаса едва сердце не лопнуло! — вздохнул укрощенный Бурбон. — Это был призрак?
— Увы, мсье. Полагаю, наемный убийца женского пола. Ваши опасения небеспочвенны.
— Нет, погодите! Погодите! — возразил с горячностью потомок славного рода. — Ключи от квартиры есть только у меня! И потом это… э-э-э… это… явление… Ну в общем, она сказала, я точно помню, «Хочешь, я расскажу тебе, как меня сожгли?»
— О нет, мсье, — ласково поправил клиента господин Икс, — она сказала иначе: «Хочешь, я расскажу, как извели меня душегубы?»
— Это одно и то же! — воскликнул Бурбон. — Ваш агент ошибся. Это была не женщина-убийца. Это было привидение! У меня есть свидетель: случайный прохожий на улице, следователь, фамилию забыл… Он тоже видел, как привидение шествовало по крыше! И собачонка бездомная выла! А они ведь только на привидения и воют!
— Мы должны найти какой-то компромисс, — вкрадчиво предложил Бричкин. — Пусть будут обе версии. Привидение видели вы. А убийцу в дамском платье — наш агент.
Бурбон задумался, поникну л, но вскоре оживился.