Заговор стервятников
Шрифт:
Морской офицер, поигрывая кортиком в черных ножнах, проявил не меньшую словоохотливость. В связи с ситуацией на Дальнем Востоке их выпуск накануне спешно был произведен из гардемаринов в мичманы, но так как полное обмундирование еще не поспело, новоиспеченный офицер пользовался перед отправкой на фронт последней возможностью насладиться мирной жизнью. Молодой человек принадлежал к хорошей фамилии. Звали его Павел Игнатьевич Та-волжанский. Мичман имел овальное бритое лицо, лишь над верхней губой щетинились пшеничного цвета усики. Зеленые глаза его поблескивали сердитыми рыжими искорками. Из бледных губ, созданных для нежных признаний и поэзии, вылетали жесткие командирские фразы.
— Я, скажу откровенно, наблюдал за убитым. Он мне показался подозрительным. Уверен, он кого-то ждал.
— А как здесь оказались вы, господин Таволжанский? — поинтересовался Вирхов.
— С горя, — лапидарно ответил моряк, — из-за того, что отправка на фронт задерживается. Захотел выпить, а в «Лейнер» заглянул, чтобы было потом что вспомнить о столичной жизни. Ресторан-то не последний. Эх, быстрее бы отправили, а там мы уж покажем этим евреям!
— Каким евреям? — Вирхов недоуменно шевельнул плоскими белесыми бровями.
— Сам читал, — отрапортовал Таволжанский. — Пишут, что японцы — потомки евреев, из колена Израилева. Из тех, что по Мидии странствовали, да и добрели через азиатский материк до Тихого океана.
— Какая чушь, — не сдержался Вирхов.
— А я ни одного живого японца не видел, — виновато признался Таволжанский. — Думал, этот азиат — японец, и наблюдал за ним. Если не суждено вступить с врагом в открытый бой немедленно, может, в тылу удастся обезвредить тайного неприятеля?
— Должен вас разочаровать, милостивый государь, — вступил в разговор закончивший осмотр доктор Коровкин. — Погибший не японец.
Так как и фотограф, и эксперты закончили свою работу, Вирхов отпустил растерянного мичмана Таволжанского и вместе с Терновым и доктором Коровкиным направился к трупу.
— Пуля попала прямо в сердце, — вполголоса доложил доктор. — Пульс отсутствует. И самое странное — у погибшего нет ушей. Отрезаны.
Вирхов бросил недоверчивый взгляд на доктора. Клим Кириллович осторожно отвел от щеки покойника смоляную вислую прядь. Там, где следовало располагаться ушной раковине, у покойника был безобразный багровый шрам, посередине его зияло круглое отверстие.
— Дикари, варвары, — пробурчал Вирхов и, спохватившись, поправился: — А может, сектант какой-нибудь?
— В правом кармане убитого имеется документ, — доложил один из экспертов. — На имя мещанина Ерофея Вей-Так-Тао. Китаец. Православный. Российский подданный.
— Ничего не понимаю! — Вирхов внимательно разглядывал лицо мертвого китайца: худое, желтоватое, с приоткрытым ртом. — Одежда приличная. Портмоне дорогое.
— А как вы думаете, Карл Иваныч, каков мотив убийства? — встрепенулся Тернов.
— Пока очевидного мотива не выявлено, — осторожно ответил Вирхов. — Убийство произошло на моих глазах. Грабеж исключается. Если убийца из эсеров, все выглядит глупо. Зачем ему убивать китайца безухого? Эсеры охотятся на представителей власти, служащих ненавистному режиму. Им губернаторов подавай.
— Нет, но какова дерзость! — возмутился доктор. — Заявиться средь бела дня в ресторан и хладнокровно убить человека!
— Я даже оружие вынуть не успел, — виновато признался Вирхов. Он отводил глаза и не решался сказать, что его друг, король петербургских сыщиков, со страху сиганул на пол и повалил тезку.
— У меня есть идея. — Тернов нагнулся к Вирхову и быстро-быстро зашептал: — Не исключено, что китаец состоял в отряде боевиков, но предал своих товарищей. Вот они и порешили его устранить.
Вирхов поморщился:
— Если так, то не миновать объяснений с охранкой. Как только пронюхает Третье отделение о смерти этого Ерофея Вей-Так-Тао, тотчас засуетятся, если китаец, действительно, был провокатором.
— Но в моей идее есть рациональное зерно? — Тернов напрашивался на начальственное одобрение.
— Есть, Павел Миронович, есть, — миролюбиво согласился Вирхов. — Но на вашу идею можно придумать двести других, и все с рациональными зернами.
— Не думаю, что это так просто, — возразил Тернов.
— А я думаю, — отрезал Вирхов. — Вот вам с ходу первая. Убийца — резидент японской разведки. Убитый — агент разведки российской, прибыл с Дальнего Востока с опасными для японцев сведениями. Поэтому и убили его.
— А при чем здесь ресторан «Лейнер»? Немецкий ресторан? — удивился Тернов.
— А ни при чем, — ответил Вирхов. — Могли убить и в другом месте. Случайность.
— Но господин Таволжанский говорил, что китаец, похоже, кого-то ждал, — заметил доктор. — Не убийцу же?
— Вполне возможно, — Вирхов поморщился. — Жертву сюда могли заманить тысячью разных способов.
— Что же делать? — расстроился Тернов. — Неужели и этот преступник уйдет от возмездия?
Эта реплика напомнила Вирхову, что совсем недавно он был свидетелем спектакля, в котором банальный убийца Трифон Кошечкин предстал перед присяжными в виде ангелоподобного существа. Значит, все-таки оправдали.
— Труп в покойницкую, — раздраженно распорядился Вирхов, заканчивая дознание. — Материалы допросов, Павел Миронович, срочно проверить. Выяснить местожительство жертвы. Произвести осмотр. Выявить круг знакомых.
— Все сделаю, Карл Иваныч, не беспокойтесь, — закивал Тернов. — Всю картотеку пропашу. Все перепроверю.
— Вам, дорогой Клим Кириллович, огромное спасибо за помощь, — следователь повернулся к доктору Коровкину. — Извините, что извлекли вас из теплого дома. Мой сердечный привет вашей милой тетушке.