Заговор в начале эры
Шрифт:
Цезарь задумался, обдумывая, какие выгоды сулит ему это предложение.
– Ты должен понимать, что катилинарии не смогут взять Пренесте, – продолжала мать, – раз уж Цицерон знает об этом. Будь осторожен, наш консул хитер, как раненый лис. Хотя и ты достаточно мудр.
Цезарь усмехнулся. Мать так редко хвалила его.
– Когда ты хвалила меня в последний раз, помнишь? – спросил он, улыбаясь.
– А ты хотел бы, чтобы я расточала тебе похвалы, – презрительно сказала Аврелия. – Ты не просто мой сын, я всегда помнила, что в тебе кровь двух великих римских родов – Юлиев и Аврелиев. Подвиги и доблесть твоих предков известны всему Риму.
– Даже Гая Мария? – иронически спросил Цезарь.
– Даже его, – гордо вскинула голову мать и, помолчав мгновение, тихо начала рассказывать. – Когда ты родился, Юпитер, великий и всеблагой, грохотал в небесах, а на крышу нашего дома сел орел. Прорицатели сказали мне тогда, что я родила необыкновенного римлянина, который превзойдет своей славой Александра и Ганнибала. Как я тогда мучилась, страдала во время родов. Едва тебя подняли, как я увидела твои широко раскрытые глаза, словно ты уже понимал все происходящее вокруг. Стоявшие рядом женщины закричали, им не приходилось видеть такого. И при этом ты молчал. Это было так страшно, что я крикнула: «Почему он не плачет?» Меня успокоила твоя тетка. «Сейчас он заплачет», – сказала она и перевернула тебя. И тогда ты заплакал. Но этот твой взгляд при рождении, твое сморщенное личико с открытыми глазами остались в моей памяти навсегда. Ты рожден для великих дел, Цезарь, – закончила Аврелия, – и я верю в тебя.
Сын улыбнулся. Политик уступил место женщине, а женщина стала матерью, для которой нет в этом мире ничего важнее ее собственного чада.
– А предупредить Катилину тоже нужно, – внезапно сказала Аврелия, и Цезарь подивился ее мгновенному переходу, – иначе его безумные последователи безрассудно полезут на стены Пренесте, и тогда погибнут тысячи невиновных римлян в угоду Цицерону и Катилине.
– Я об этом уже подумал, – кивнул Цезарь, – я пошлю гонцов к Катилине, как только встану из-за стола.
– Сделай это быстрее, – требовательно сказала мать. – И зайди сегодня к этой блуднице Семпронии.
– К ней? Зачем? – изумлению Цезаря не было границ. – Откуда ты ее знаешь?
– Ее знает весь город. Она и Клодия – первые распутницы в Риме, – покачала головой мать, – но ты должен пойти к ней. У Семпронии лежит раненый Вибий Аврелий. Он из нашего рода Аврелиев, и ему не пристало быть в таком обществе. Его отец, Аврелий Антистий, отрекся от него и не придет к тебе, но я прошу тебя забрать его от нее и привести в наш дом. Потомок Аврелиев не может жить в доме блудницы.
– Ты думаешь, он захочет покинуть ее дом? – недоверчиво спросил Цезарь.
– Значит, ты его уговоришь, – улыбнулась Аврелия, – я думаю, что верховный жрец должен заботиться о нравственности в Риме, хоть иногда.
Цезарь рассмеялся, поняв намек матери.
Едва окончив завтракать, Цезарь приказал позвать Никофема и после короткого разговора отправил его в дом Катилины. Никофем послушно бросился исполнять поручение своего патрона. Получив известие о том, что попытка авантюры в Пренесте раскрыта, Катилина вначале не поверил и едва не убил Никофема, посчитав того лазутчиком Цицерона. Но, успокоившись, понял, какой шанс для спасения им предоставил Цезарь. Через полчаса из дома Катилины выехал всадник, спешивший к Капенским воротам.
Именно в эти мгновения Цезарь входил в дом Красса и обдумывал предстоящий разговор. Хозяин дома встретил его в
Казалось, колонны росли прямо в саду, настолько незаметными были их каменные основания, скрытые экзотическими кустами цветов, завезенных в сад из разных концов Внутреннего моря. [112]
Цезарь приветливо улыбнулся Крассу, когда тот вышел к нему в одной тунике.
– Во имя великих богов! – воскликнул удивленный хозяин. – Что случилось?
– Катилина собирается захватить сегодня вечером Пренесте, – вместо приветствия сказал Цезарь.
Красс изумленно посмотрел на своего гостя:
112
Внутреннее море – Средиземное море.
– Он собирается начать войну?
– Его люди готовились захватить сегодня Пренесте, но об этом узнал Цицерон, – продолжал Цезарь, – крепость наверняка уже сильно укреплена, и если катилинарии сунутся туда, их постигнет неудача.
– Так, – задумался Красс, – что ты решил предпринять?
– Я на всякий случай предупредил Катилину, чтобы они не осмелились брать крепость. Тебе быстро нужно найти двух-трех сенаторов, желательно из самых знатных семей, например, Сципиона и Марцелла, и пойти к Цицерону.
– Мне к этому болтуну? – недоверчиво спросил Красс.
– И не просто пойти, а взять с собой письмо, которое ты, якобы, получил от друзей. В нем тебя предупреждают о готовящемся заговоре. Нужно показать нашу лояльность не только перед сенатом, но и перед всем римским народом, дабы имена катилинариев не ставились рядом с нашими именами на судебных табличках осужденных к изгнанию.
Красс все понял. Он задумался, медленно просчитывая все варианты такого предложения. Цезарь терпеливо ждал. Наконец, Марк Красс кивнул головой, соглашаясь.
Вечером этого длинного дня у крепостных стен Пренесте не появился ни один воин с оружием в руках. Ночь прошла тихо, несмотря на боевое дежурство всех четырех римских когорт. Наступили ноябрьские календы этого затянувшегося года.
Глава XV
Долгую трудно любовь пресечь внезапным разрывом,
Трудно, поистине так, – все же решись наконец,
В этом спасенье твое, решись, собери свою волю,
Одолевай свою страсть, хватит ли сил или нет.