Заговор ведьм
Шрифт:
– Поднять в воздух авиацию, – распорядился Виркур. – Пилотам быть готовым к ядерной атаке объекта.
– Вы с ума сошли, генерал, – прошептал побелевшими губами Адам Смит.
– Там люди, – крикнул один из парламентариев, – а монстр, кажется, уходит.
– Он не уходит, – процедил сквозь зубы Виркур. – Он превращается. Базиль, вы их удержите?
– Так точно, мой генерал. Я приказал пустить в ход не только бластеры, но и ракетные установки.
– Правильно сделал. Замкните их в кольцо и сотрите эту мразь в пыль.
– Слушаюсь, мой генерал.
– Их стало шестеро, – тихо
– Трезубец Ваала против трезубца Перуна, – криво усмехнулся Виркур. – Витязи в золотистых доспехах – мои люди. Точнее, уже не люди.
Последнее замечание генерала Виркура было ближе к истине. За прозрачной стеной сражались титаны, раз в десять превосходящие ростом людей. Наверное, именно по этой причине Виркур не сразу опознал Кайданова. Впрочем, этот титан с пронзительными синими глазами был мало похож на полковника Комитета внешней разведки.
Зрелище было почти невыносимым для глаз и нервов, натянутых подобно струнам. Титаны сражались трое на трое, то разбиваясь на пары, то сбиваясь в почти бесформенный клубок. Они то появлялись в полный рост перед потрясенными зрителями, то исчезали за колоннами. Генерал опытным глазом уловил, что трезубец Перуна берет верх над трезубцем Ваала.
Первым пал титан, противостоящий Кайданову. Его огромное тело рухнуло, а голова покатилась в воронку, находившуюся в центре огромного помещения. Буквально следом был повержен и другой титан, обезглавленный Георгием Гергеем. И только третий продолжал сопротивляться майору Шепелю, который мог убить его уже трижды, но почему-то медлил с ударом, подвергая себя при этом чудовищному риску.
Причина такого странного поведения майора стала ясна Виркуру, когда перед ним промелькнуло почти мальчишеское лицо последнего уцелевшего титана. Кайданов что-то кричал Шепелю, видимо, ругал его последними словами, но, кажется, не убедил упрямого майора. Георгий Гергей уже шагнул было на помощь Константину, но тут из воронки стал подниматься гигантский черный цветок, раскидывающий по всему помещению лепестки-щупальца. Они потянулись к противнику майора Шепеля, который в растерянности отшатнулся назад и нарвался на кулак Константина. Удар был настолько силен, что титан не устоял на ногах и рухнул. Черная жидкость побежала струей из его рта, и Виркур не сразу сообразил, что это не кровь. Лепестки-щупальца черного цветка жадно потянулись к этой жидкости, пытаясь вобрать ее в себя.
Виркур наконец сообразил, что Ваал, потерпевший поражение, пытается возродиться, но для этого ему нужна вся черная жидкость, которой он так щедро поделился со своими титанами. Понял это, видимо, и Кайданов, который принялся безжалостно рубить лепестки, и Шепель с Гергеем, которые подхватили титана, еще подающего признаки жизни, и потащили его прочь из храма.
Внезапно сверкнула молния и прогремел столь чудовищный гром, что генерал невольно содрогнулся. Черный цветок, пораженный разрядом в самую свою гнилую сердцевину, рассыпался на глазах изумленных зрителей. Из воронки, в которую он рухнул, полыхнуло жарким огнем. Генералу на какой-то миг показалось, что храм суидистов рухнул и адский огонь уже вырвался наружу, чтобы спалить все живое на планете Арнаут, но, к счастью, все обошлось. Пока объятые ужасом представители федеральной власти поднимались с земли, огонь погас. Может быть, он еще продолжал гореть в Хранилище на Яфете, но сквозь стены храма суидистов на Арнауте, теперь потерявшие прозрачность, его уже невозможно было разглядеть.
– Базиль, что там у тебя? – потянулся к рации Виркур.
– Все в порядке, мой генерал. Мы сейчас прочесываем местность в поисках уцелевших демонов. Но думаю, не ушел никто.
– Хорошо. Займитесь идентификацией убитых.
– Слушаюсь, мой генерал.
– Авиация, отбой. Самолетам и вертолетам вернуться на базу.
Виркур отбросил трубку и провел рукой по вспотевшему лицу. Жар спадал. Храм суидистов остывал с непостижимой быстротой. Растерянные депутаты уже без опаски обшаривали его стены подрагивающими от пережитого волнения руками.
– Ваши люди погибли? – Адам Смит вопросительно посмотрел на генерала.
– Вы же сами все видели, – пожал плечами Виркур.
– Это непостижимо! – покачал головой руководитель Комитета внешней разведки. – Будем надеяться, что это всего лишь передатчик.
– Передатчик чего? – не понял ход мыслей начальника Виркур.
– Изображения.
– А зачем тогда к храму суидистов рвались демоны? – резонно заметил один из парламентариев.
– В любом случае здесь все, кажется, закончено, – вздохнул Смит. – Пока закончено. Вы летите в Зальцбург, Этьен?
– Да, – ответил Виркур. – Я оставлю в Рице полковника Базиля с людьми. Думаю, им здесь найдется работа.
– Согласен. Пойдемте к вертолетам, господа.
Виркур настолько устал от всего увиденного и пережитого, что почти потерял способность соображать. Сон во время перелета в Зальцбург его не освежил, но он поехал не домой, а в управление, в надежде, что работа приведет его в норму быстрее, чем отдых. На входе в кабинет Виркура остановил адъютант.
– К вам Кайданов, мой генерал, – доложил он.
– Что?! – Виркур дернулся как от удара.
– Извините, мой генерал, – спохватился адъютант. – Речь идет о сыне полковника Кайданова, он сейчас сидит в нашей приемной.
– Зовите, – распорядился Виркур.
Парню сейчас было лет двадцать, Виркур помнил его совсем ребенком. Интересно, что привело его в управление в столь раннюю пору, неужели беспокойство об отце? Насколько генерал знал, Серж давно уже развелся с супругой, а с сыном встречался очень редко. Мешала работа нелегала. Виркуру вдруг пришло в голову, что и он своих сыновей не видел уже почти год, хотя живет с ними в одном городе. Служба, будь она проклята.
Кайданов-младший был похож на своего отца, но еще большим было его сходство с Георгием Гергеем, и это обстоятельство почему-то особенно сильно поразило Виркура.
– Садись, Серж, – махнул он рукой на кресло.
– Благодарю, Этьен.
Виркур вздрогнул. Голос Кайданова-младшего практически ничем не отличался от голоса отца, да и глаза были теми же самыми.
– Чем могу быть полезен?
– Ты только не пугайся, Этьен. Это действительно я. Мне пришлось воспользоваться телом собственного сына, чтобы поговорить с тобой.