Заговор
Шрифт:
Грент Нанна изложил историю человека, ожидающего их в больнице Вудро Вильсона.
— Черный? — осведомился Колверт.
— Нет, грек.
Колверт не смог скрыть своего удивления. Восемьдесят процентов обитателей Вашингтона были неграми. Они же составляли девяносто восемь процентов из тех, кто привлекался по уголовным обвинениям. И, хотя никто в этом не признавался, одним из аспектов уотергейтского скандала было изначальное удивление со стороны хорошо знавших Вашингтон, что в этой истории не был замешан ни один негр.
— О'кэй, Барри? Я думаю, что вы с этим
— Конечно. Рапорт вам нужен завтра утром?
— Рапорта вообще не нужно. Босс хочет, чтобы вы с ним связались напрямую, если найдете что-то заслуживающее внимания.
Зазвонил телефон.
— Вам звонит мистер Стеймс по радиотелефону из своей машины, сэр,— сказала Полли, ночная дежурная на коммутаторе.
— Вот неугомонная душа,—доверительно сказал Грент двум младшим агентам, прикрыв микрофон ладонью.— Слушаю, босс.
— Грент, я говорил, что у того грека пулевое ранение в ногу?
— Да, босс.
— Сделай одолжение: звякни отцу Грегори из моей церкви, святых Константина и Елены, и попроси его зайти в больницу.
— Будет сделано.
— И отправляйся домой, Грент. Оставь за себя Аспирина.
— Уже собираюсь, босс.
Стеймс отключился. Два специальных агента прошли коридором, выкрашенным в грязно-серый цвет, прямо к служебному лифту. Он пополз вниз, как всегда, со скрипом. На Пенсильвания авеню они взяли служебную машину.
— Почему на это идиотское задание не послали Аспирина? — спросил Барри.
— Кто станет посылать Аспирина в больницу? — ответил Марк. Он улыбнулся. Когда они впервые встретились в академии ФБР, между ними сразу же установился контакт. Светофор мигнул зеленым, но машина, стоявшая справа от них, вдруг решила повернуть налево на Первую стрит. Через мгновение агенты ФБР оказались зажатыми в пробке.
— Как ты думаешь, что этот парень хочет нам рассказать?
— Надеюсь, что-нибудь об ограблении банка в нижнем городе,— ответил Барри.— Я три недели на этом деле сижу, и пока у меня нет никакой наводки. Стеймс начинает нервничать.
— Сомневаюсь, поскольку он получил пулю в ногу... скорее всего еще один кандидат в ящик психов. Ты слышал: босс только что послал священника к этому греку. Так что в случае чего нас ждет геенна огненная.
Они засмеялись. И Колверт, и Эндрью знали, что, если они попадут в беду, Ник Стеймс снесет монумент Вашингтона, коль скоро решит, что это им поможет.
Госпитальный подъезд был старый и запущенный, а коридор выкрашен в блекло-серый цвет. Дежурная медсестра в приемной сказала им, что Казефикис находится на четвертом этаже в палате 4308. Агенты удивились беспечности, царящей в больнице. Им даже не пришлось показать свои удостоверения, пока они ходили по зданию; никто не бросил на них и взгляда, но, может быть, по профессиональной привычке они слишком серьезно отнеслись к этому вопросу.
Поскрипывающий лифт неторопливо поднял их на четвертый этаж. Вместе с ними поднимались мужчина на костылях и женщина в инвалидной коляске, которые, видимо, привыкнув к медлительности лифта, вели неспешную беседу. На четвертом этаже Колверт осведомился, где найти дежурного врача.
— Я думаю, что доктор Декстер уже ушла, но пойду проверю,—сказала дежурная сестра. Агенты ФБР посещали отделение не каждый день, и она окинула их любопытным взором голубых глаз. Доктор и сестра показались вместе в конце коридора. Вид доктора Декстер удивил и Колверта, и Эндрью. Они представились. Должно быть, все дело в ногах, решил Марк. В последний раз он видел такие ноги в пятнадцатилетием возрасте, и их демонстрировала Энн Банкрофт в «Выпускнике». Тогда он впервые обратил внимание на женские ноги и с тех пор не пропускал их взглядом.
Элизабет Декстер, Д. М. [4] , была туго затянута в белый халат, на крахмальной глади которого выделялась красная пластиковая карточка с ее именем. Под форменным одеянием, насколько Марк успел разобрать, была красная шелковая блузка и черная юбка, едва прикрывшая колени доктора. Она была среднего роста и изящного сложения. Марк обратил внимание на то, что она не употребляет косметики, но ее кожа и темные глаза не нуждались в ней. Во всяком случае, посещение больницы обретало какой-то смысл. Барри, которого женские достоинства врача оставили равнодушным, попросил историю болезни Казефикиса. Марк решил не терять времени.
4
Д. М.
– дотор медицины
— Вы имеете отношение к сенатору Декстеру? — спросил он, слегка подчеркнув слово «сенатор».
— Да, это мой отец,— спокойно сказала она, поскольку привыкла к подобным вопросам, и они, а также те, кто придавал этому значение, слегка надоели ей.
— Я слушал его лекции в Йеле, когда учился там последний год,— сказал Марк, отважно кидаясь вперед, поскольку видел, что Колверт вот-вот закончит изучать эту чертову историю болезни.
— Так вы тоже были в Йеле? И когда вы закончили?
— В семьдесят шестом, а юридический колледж в семьдесят девятом,— ответил Марк.
— Мы могли встречаться там. Я кончила в восьмидесятом.
— Если бы мы раньше встречались, доктор, я бы этого не забыл.
— Когда вы, аристократы, кончите обсуждать свои дела? — прервал их Барри Колверт.— Скромный выходец со Среднего Запада хотел бы приступить к делу.
«Да,— подумал Марк,— когда-нибудь Барри станет Директором».
— Что вы можете нам рассказать об этом человеке, доктор Декстер? — спросил Колверт.
— Боюсь, что немного,— сказала доктор, беря историю болезни Казефикиса.— Он сам явился сюда. У него обнаружилось пулевое ранение. Рана была воспалена, и, похоже, получил он ее с неделю назад. Ему надо было бы обратиться к нам значительно раньше. Утром я вынула пулю. Как вы знаете, мистер Колверт, в наши обязанности входит сразу же сообщать полиции, когда к нам попадает пациент с огнестрельным ранением, и поэтому я позвонила вашим людям в Метрополитен-полис.
— Это не наши люди,— поправил Марк.