Заговоренный меч
Шрифт:
Главный мулла поднялся на деревянный помост, пошептал молитву и повернулся к Ваис-хану:
— О защитник верующих и покровитель ислама, высокочтимый хан Ваис, позвольте нам исполнить ваше высокое повеление, заверенное золотой печатью!
Хан кивнул головой:
— Разрешаю!
Главный мулла, высокий краснощекий мужчина, обратился теперь к связанному старику:
— Ты слышал, гяур!.. Справедливый, как пророк Сулейман, грозный, как Хазрет-Али, величайший из великих Ваис-хан рассмотрел твои грехи. Они в том, что содержал ты на нашей земле богопротивную церковь,
Старец отрицательно покачал головой:
— Ничего не желаю просить у иноверцев. У бога прошу прощения за грехи!.. Счастье мое велико: сподобился пасть жертвой за веру.
Мулла опять посмотрел на хана, и тот сделал знак рукой. Мулла обратился к палачам, стоящим по обе стороны от связанного старца:
— Таково предписание и воля всевышнего… Именем нашего милостивого хана приказываю повесить за шею христианина Даниела!
Палачи тут же набросили на шею старцу аркан, перехлестнули через поперечную балку виселицы и что было сил начали тянуть. Старец постепенно вытягивался и вздрогнул всем телом лишь тогда, когда ноги оторвались от земли. Палачи деловито привязали конец аркана к вбитому в земле колышку и поклонились хану.
Эта смерть нисколько не взволновала тогда Иса Бугу. Как на детскую игру, смотрел он на казнь и даже захлопал в ладоши, когда старец повис в воздухе. Ни жалости, ни страха не ощущал он. Ему понравилась торжественность, с какой говорил мулла, важный и значительный вид всех участников казни.
Все тот же мулла снова обратился к хану:
— О величайший из великих и светоч веры!.. В течение многих лет эта церковь служила очагом совращения правоверных, прибежищем всяческой скверны и коварства. Отсюда распространялись еретические письмена по всей подвластной вам земле Моголистана. Разрешите же нам разорить это гнездо порока!
Хан одобрительно махнул рукой. Все ходжи, муллы, муэдзины, харии и мюриды с громким пением и проклятиями со всех сторон набросились на церковь. Сначала они забросили аркан на медный крест и свергли его на землю, потом принялись за купол, и пыль заволокла все небо.
Не успело высоко подняться солнце, как от церкви остались лишь груды развалин. Не верилось, что еще утром здесь стояло красивое белое здание, построенное безвестными мастерами — уйгурами и уйсунями. А напротив все покачивался от ветра труп повешенного старца…
Иса Буга не знал тогда, что эту церковь строили местные жители, часть которых издревле была несторианами. Ханы и хакимы, правившие Алмалыком до Ваис-хана, верны были обычной мусульманской веротерпимости и не обращали внимания на старую церковь в древней, разрушающейся части города. Но с приходом на ханство Ваиса все изменилось. Фанатичный Ваис-хан решил уничтожить церковь, и сделал он это со всей присущей ему жестокостью.
Так и забыл бы юный Иса Буга это ничем не примечательное для тех времен событие, если бы не одна встреча…
Дети хана часто играли в большом саду, окружавшем разрушенную церковь. Забежав как-то в глубину сада, Иса Буга остановился как вкопанный. Под большим развесистым деревом, где был недавно зарыт повешенный гяур, стояла на коленях девочка в черном платье с букетом цветов и плакала. Лет двенадцать-тринадцать было ей.
«Что это за девочка? — удивленно подумал подросток. — Откуда она взялась здесь?» Он начал тихо подкрадываться к ней. В это время девочка поднялась с колен, и Иса Буга схватился рукой за кинжал, висевший на поясе.
— Остановись! — крикнул он испуганно. — Я знаю, кто ты… Не человек, а порождение злого духа — иблиса!
Он начитался и наслушался всяких сказок к тому времени и не мог представить себе, чтобы от людей могло родиться такое прекрасное создание.
У девочки были золотистые волосы и большие глаза, голубые и тихие, как вода в горном озере. Особенно поразили его волосы: закрученные в две длинных косы, они спускались литыми солнечными змеями до самой земли. Еще чище и белее казалось в их обрамлении лицо.
«А может быть, это русалка! — подумал он. — Только у русалок может быть такая белая кожа и такие глаза!.. Да, да, она вынырнула из фонтана, чтобы заколдовать меня и утянуть в воду… Бисмилла!.. Бисмилла!..»
Девочка сделала шаг к нему.
— Остановись! — закричал он опять в ужасе.
Она остановилась.
«Я ни за что не должен говорить с ней! — лихорадочно шептал сам себе Иса Буга. — Если заговорю, то погиб… О, кажется, она снова движется ко мне!.. Нет, нет, когда она подойдет, я брошу в нее мой кинжал. Я не должен дать ей дотронуться до себя… Астафиралла… Астафиралла!..»
Но девочка больше не двигалась с места и смотрела на него глазами, полными тревоги и отчаяния.
— Простите меня, хан-оглы, за то, что встретилась на вашем пути, — заговорила девочка и склонила перед ним голову. — Вы никогда раньше не играли на этом месте…
— Вот видишь, ты действительно ведьма! — сказал Иса Буга. — Иначе откуда тебе известно, кто я такой… Бисмилла!.. Бисмилла!..
— Я не ведьма! — тихо сказала она.
На красивый камень-самородок была похожа она, и он не мог оторвать от нее взгляд. И уйти он не мог от этого чудесного видения, так неожиданно повстречавшегося ему в глухом саду. Но когда она захотела пройти мимо него, занимавшего единственную тропинку, Иса Буга снова завопил:
— Не подходи!.. Не подходи и ответь, кто ты: человек или джинн? Или, может быть, ты русалка?..
Девочка поняла, что он боится ее, и улыбнулась сквозь слезы:
— Не бойся, я просто девочка!..
— Девочка! — неуверенно протянул он, все еще не отнимая руку от кинжала.
— Конечно!.. — Она горько усмехнулась. — Твой отец приказал казнить моего отца, а теперь ты хочешь убить меня. За что? Да разве кто-нибудь разбирается в том, виноват ли человек… Чего же ты ждешь? Убивай!..
Вот тут-то Иса-Буга сразу вспомнил казнь гяура на площади перед церковью. У него были такие же голубые глаза, как у этой феи. Значит, она и вправду человек, а не злой дух. Надо все-таки убедиться в этом окончательно.