Заговорщица
Шрифт:
Герцог де Гиз и его верные слуги, естественно, обсуждали смерть шевалье де Пардальяна.
— Наконец-то мы отделались от этого мерзавца! — заявил Менвиль. — Но мне, знаете ли, жаль: уж очень легко он умер. Утонул и совсем не мучился…
— Это верно, — заметил Бюсси-Леклерк, — уж я бы, будь моя воля, с удовольствием преподал ему небольшой урок…
— Урок фехтования, что ли? — усмехнулся Менвиль.
— Нет, черт побери! Урок фехтования я ему уже дал… Разве не помнишь, я его обезоружил, тогда, в Бастилии?..
— А меня там не было, так что я ничего не видел…
— А Моревер был! Правда, Моревер?
— Конечно, правда, — откликнулся Моревер (он ехал позади герцога). — Ты трижды выбивал шпагу у него из рук, и мерзавец признал себя побежденным…
Бюсси-Леклерк удовлетворенно улыбнулся и взглядом поблагодарил Моревера.
«Прекрасно! — подумал Моревер. — Он может быть мне очень и очень полезен!»
Свита прибыла в деревню Вильбон…
— Хватит, господа, — остановил беседу Гиз, — надоели эти разговоры о мертвеце.
Герцог думал о Виолетте. Он грустно вздохнул, потом встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.
— Бюсси, — приказал герцог, — скачи вперед, там какие-то всадники, узнай, что им надо.
На церковной площади в деревне находился конный отряд человек в шестьдесят. Но Бюсси-Леклерк не успел исполнить приказание: завидев Гиза с эскортом, всадники поскакали им навстречу. На какое-то мгновение Генрих де Гиз почувствовал замешательство, рука сама потянулась к шпаге. У него мелькнула мысль, что король устроил засаду. Но вскоре все разъяснилось. Приближавшиеся всадники радостно кричали:
— Добро пожаловать, монсеньор!
Оказалось, что собравшиеся в Блуа депутаты отрядили навстречу Гизу эскорт из дворян, чтобы засвидетельствовать ему свою преданность и уважение. Вновь прибывшие смешались со свитой герцога. Гиз сиял. Он привстал на стременах и, приветствуя дворян, крикнул:
— Теперь, господа, у меня поистине королевский эскорт!
Может быть, герцог произнес эти слова без всякого умысла, но окружающие передавали их из уст в уста, и каждый понял тайные намерения Меченого… Как бы там ни было, Гиз проехал через Вильбон с пышной спитой, и, когда пробило полдень, кавалькада торжественно приблизилась к стенам Блуа.
Король Франции, бледный и взволнованный, метался в это время по своим покоям, на втором этаже замка Блуа. Мы скоро опишем эти покои. Сейчас скажем лишь, что там была просторная гостиная, выходившая на главную лестницу. Лестница же, в свою очередь, вела к террасе, именуемой Бретонской террасой.
Генрих III с несвойственной ему живостью бегал из угла в угол, временами подходя к окну, откуда был виден квадратный двор и величественные главные ворота замка.
Генрих III ожидал герцога де Гиза!
На Бретонской террасе выстроились человек пятьдесят вооруженных дворян. Во дворе стояла рота швейцарцев. Вдоль лестницы расположились вельможи, сторонники короля; лица их были мрачны, ибо ничего хорошего от приезда герцога они не ожидали. Все остальные лестницы, переходы и дворы охранялись солдатами, аркебузирами и мушкетерами. Были приняты все меры предосторожности, чтобы «достойно встретить нашего любимого кузена и нашего верного друга герцога Лотарингского», как говорила Екатерина Медичи.
В гостиной стояли двадцать дворян, не сводившие глаз со своего повелителя.
В уголке Екатерина Медичи, в отличие от прочих присутствующих веселая и спокойная, тихонько беседовала со своим духовником.
— Где Бирон! Куда он делся? Пора бы ему вернуться! — волновался Генрих III.
Король уже в двадцатый раз подбегал к окну. Он видел, как открыли главные ворота и Крийон выстроил три роты охранников.
— Я здесь, сир! — ответил маршал де Бирон.
Арману де Гонто, маршалу де Бирону, сравнялось в описываемое время шестьдесят четыре года. Но кирасу он носил на удивление легко, а его выправке позавидовал бы любой молодой офицер.
Бирон был не просто сильным человеком — он был честным человеком. Уверенность в собственной правоте и порядочности придавала ему силы. Будучи католиком, Бирон тем не менее сделал все, чтобы остановить побоище в день святого Варфоломея. Он командовал артиллерией, и ему удалось спасти в Арсенале, где размещались его солдаты, человек сорок несчастных гугенотов, за которыми гнались обезумевшие от крови фанатики.
— Ты здесь, мой храбрый Бирон! — воскликнул Генрих III. — Я боялся, что ты сегодня не вернешься, ведь я дал тебе недельный отпуск.
— Да. но я узнал о приезде господина герцога и почел за благо срочно выехать из Амбуаза в Блуа. Как же я могу пропустить такой случай и не засвидетельствовать лично/ почтение господину герцогу!
Король рассмеялся, придворные дружно его поддержали. Улыбнулась и Екатерина Медичи, прошептав духовнику:
— Прекрасно, к моему сыну возвращается мужество!
— Как видите, сир, я прибыл вовремя, — заключил старый маршал де Бирон.
Действительно, как раз в этот момент во дворе послышался стук копыт, потом звон шпор и бряцанье оружия — свита Гиза спешилась. Генрих III побледнел, но не от страха, а от с трудом сдерживаемого гнева.
— Граф де Луань. — крикнул король, — посмотрите, что происходит во дворе.
Король и сам прекрасно знал, что там происходит — в Блуа прибыл герцог де Гиз!
Не став дожидаться ответа Луаня, Генрих направился к широкому креслу, стоявшему, наподобие трона, на возвышении. Усевшись, Генрих демонстративно надвинул шляпу на самые глаза.
— Сир, — крикнул Шалабр, бросившийся к окну вместе с Луанем, — это прибыл монсеньор де Гиз, да сохранит его Господь!
— Дьявол бы его побрал! — прошептал Монсери, стоявший рядом с королем.