Заговорщики (книга 2)
Шрифт:
— Не напоминайте мне о них! — с отвращением проговорил Эгон.
— …которые не попали к американцам, в надёжном месте?
— Как нельзя больше! — Эгон грустно покачал головой. — Бумаги давно в печке.
— Значит, для того чтобы ими овладеть, нужно, чтобы вы сызнова записали все это?
— Этого не заставит меня сделать сам господь-бог!
— Меня больше бога интересует Винер. Если бы он вдруг появился…
— Здесь?..
— Он или какой-нибудь его эмиссар…
— Я бы послал к чорту любого из них. Поговорим лучше о моей счётной машине.
— Я
На улице Эгон с трудом поспевал за Руппом, который шагал быстро, уверенно и твёрдо.
5
— Курите, — приветливо сказал Кроне, подвигая собеседнику ящик с сигарами.
Эрнст Шверер, худой человек, с нестарым, но сильно помятым лицом и с обильною сединой в волосах, принялся медленно, словно нехотя, приготовлять сигару. Взгляд Кроне цепко ощупывал его лицо, всю фигуру, даже пальцы, вертевшие сигару. Пальцы Эрнста заметно вздрагивали, и веко левого глаза сводил лёгкий тик.
— Перестаньте нервничать, Шверер, — тем же тоном спокойной приветливости проговорил Кроне. — Не случилось ничего непоправимого. Из-за того, что ваш брат отказался ехать сюда, Германия не станет ни слабее, ни сильнее, ни богаче, ни беднее.
— Но, господин группенфюрер, его приезд имеет очень большое значение!
— Чем дольше я к вам приглядываюсь, тем больше вы напоминаете мне вашего брата.
— Между мной и Эгоном нет ничего общего, — заносчиво проговорил Эрнст Шверер.
— Я имею в виду вашего убитого на Восточном фронте брата Отто. У вас та же исполнительная ограниченность и неспособность смотреть на вещи более широко, чем сказано в приказе.
— Я хорошо понимаю политический смысл похищения Эгона.
— Как раз этого-то от вас и не требуется. Было бы гораздо лучше, если бы вместо «политических» размышлений вы дали себе труд подумать: «Осуществить план — выведать у Эгона его тайну — Штризе не удалось. Как мне его увезти?»
На этот раз тон насмешливого превосходства прозвучал в ответе Эрнста:
— Советская зона не Америка, киднапинг там не в моде…
Кроне поднялся из-за стола и подошёл к растворённому окну.
— Уверены ли вы, что никаких записей у Эгона нет? — спросил он Эрнста.
— Он сам сказал мне.
— Допустим, что он не соврал и всё, что есть ценного, заключено теперь в его голове.
— Это безусловно так!
— Значит, нам нужна его голова! Разумеется, не в отдельной упаковке… Нужно найти способ доставить его сюда, хотя бы на короткое время, для разговора с американцами.
Эрнст Шверер усмехнулся:
— Мы могли бы и сами…
— Это будет их делом: выжать из него то, что им нужно.
— Я… предпочёл бы точно знать, что они от него выудят.
— Нас с вами это не касается.
Кроне прошёлся по комнате.
— Итак, — сказал он, оборачиваясь к Эрнсту, — завтра мы вместе с вами отправляемся в советскую зону и на месте посмотрим, что можно сделать… Доктор Шверер ведь женат?
— Да.
— У него, кажется, есть дети?
— Дочка, восемь лет.
— Вы
— Я вас не совсем понимаю, господин группенфюрер… — озадаченно пробормотал Эрнст.
— Это и не обязательно… Вам нужны деньги? Можете не отвечать: вы достаточно плохо владеете лицом. — Кроне вынул бумажник и отсчитал несколько бумажек. — Вас, конечно, больше устраивают доллары, нежели оккупационные марки?.. Прошу!
Когда Эрнст был уже у двери, Кроне рассмеялся и спросил:
— А почему вы не спросили меня: что общего между нашей операцией и вкусами ваших стариков?
— Вы же сами сказали, что это меня не касается.
— Думали поразить меня выдержкой? Нет, милый мой, это не выдержка, а безразличие.
— Извините, господин группенфюрер.
— Я хочу сказать, что к заданию американцев вы должны относиться так же, как отнеслись бы к нашим. Так слушайте, план прост: вы должны убедить свою матушку пригласить внучку на денёк к себе. Погостить и поесть случайно раздобытых лакомств. Пока девочка будет у бабушки, — одна или с матерью, это не имеет значения, — за нею может прийти сам доктор Шверер. Понятно?
— Почти…
— Но даже на этой стороне нужно избегать шума.
— А если брат не отпустит дочь на эту сторону, к старикам?
— Тогда я достану её сам. Так или иначе, её нужно взять. Легче похитить ребёнка, чем возиться с увозом вашего брата.
— Конечно, — согласился Эрнст и уже смело взял из ящика Кроне две сигары и сунул себе в карман. — Это, конечно, легче…
После ухода Эрнста Кроне опустил шторы и зажёг свет.
Окна уютно светились сквозь живую изгородь, окружающую небольшой домик. Прохожие не без зависти поглядывали на этот уголок, подобный островку, уцелевшему в море невзгод, захлестнувших Западную Германию. Многие знали, что под видом безобидного бюргера здесь нашёл себе приют какой-то субъект, занимавший в гитлеровские времена видное положение и даже имевший звание группенфюрера СС, и многие были уверены, что если бы дело происходило на советской стороне, то этому субъекту пришлось бы солоно. Но заявления в комиссию по денацификации, возглавляемую сэром Монтегю Грили, ни к чему не приводили, разве только к неприятностям для заявителей. Поэтому заявления скоро прекратились, и Кроне никто не беспокоил.
Кроне вёл замкнутую жизнь. Днём к нему приходили кухарка и уборщица. Вечера он проводил один, запершись в доме. Посетители бывали редко. Это были люди, которых никто в этой местности не знал.
Сегодня, как и всегда, у Кроне царила тишина. Самые любопытные уши, если их интересовало происходящее в доме, не уловили бы снаружи телефонного звонка, раздавшегося в комнате, где сидел Кроне.
— О, Фрэнк! — с неподдельной радостью воскликнул Кроне, сняв трубку. — Ты уже здесь?! Ну, ну, я буду очень рад… Только приходи пешком. Дверь на веранду будет не заперта…