Заговорщики (книга 2)
Шрифт:
— Нет.
Но то, что произошло дальше, перевернуло все её представление о происходящем. Биб шагнул к ней и протянул ей пистолет.
— Вот… Держите её под дулом пистолета, — он указал на Мэй, — не спускайте с неё глаз, при первом движении стреляйте. Стреляйте без колебаний!
Удивление помешало Ма что-нибудь ответить.
— Я сейчас же вернусь, — бросил Биб и исчез за дверью.
Ма понимала одно: под дулом её пистолета стоит провокатор; Биб, как и Баркли, ещё ничего не знает о ней самой, о Марии — Ма. Если она убьёт сейчас Аду, то никто ничего и не узнает…
Если бы не необычайное спокойствие Мэй и прямой взгляд, устремлённый на Ма, та, наверно, спустила бы курок. Но выдержка Мэй сбила Ма с толку…
В
— Светлая жизнь вернётся. Мы сумеем её завоевать. Не правда ли?
Она улыбнулась при виде растерянности, которую не в силах были скрыть девушки.
— Не верьте ей, она агент врагов! — крикнула Ма.
— Если бы это было так, вы уже были бы в наручниках, — невозмутимо сказала Мэй.
А Ма истерически кричала:
— Это она убила Анну! Она сказала, что Анна предательница.
— Я в ваших руках, вы всегда успеете меня убить, — все так же спокойно проговорила Мэй. — А пока я скажу: это был суровый экзамен для товарища Ма Ню. У нас появилось подозрение, что из маскировки под предательницу её деятельность перешла в настоящее предательство. Давая ей задание убить «провокаторшу», я хотела знать правду: если Ма Ню наш человек, она согласится убить Анну; если же она не захочет выполнить приказ, значит она…
— Вы могли! — воскликнула Ма.
— Эта работа требует жестокой проверки.
— И всё-таки вы её убили! — крикнула Ма.
Прежде чем Мэй успела ответить, дверь отворилась — в ней стояла У Дэ. У неё был заспанный вид. Не понимая, что происходит, она в беспокойстве спросила:
— Опоздала с ужином? — Заметив Мэй, улыбнулась: — Спасибо за лекарство; головная боль совсем прошла.
— Оставайтесь здесь! — приказала Мэй девушкам. — С минуту на минуту должны спуститься эти дураки Биб и Кароль, и, может быть, с ними сойдут «высокие гости» — наши пленники. Ваша задача — не дать им поднять шум. На каждую из вас по агенту — это вам по силам. Нам с У Дэ остаются генералы. «Гости» должны быть взяты живыми, а с теми можете не церемониться.
У Дэ молча готовила верёвку.
Между тем в комнате наверху Баркли с недоверием слушал сообщение запыхавшегося, бледного Биба.
— Давайте сюда второго идиота! — приказал он.
Биб опрометью бросился прочь и через минуту вернулся с Каролем. Тогда Баркли направился к комнате Янь Ши-фана, без предупреждения толкнул дверь ногою и тут же убедился, что комната пуста.
— Он, наверно, у этой маленькой китаянки Стеллы, сэр! — крикнул Кароль и толкнул было дверь в комнату Сяо Фын-ин. Но эта дверь оказалась запертой. Агенты забарабанили в неё кулаками. За нею царило молчание.
— Вышибайте! — приказал Баркли.
Агенты навалились на дверь и через минуту все трое были в комнате. Перед ними, развалясь в кресле, сидел Янь Ши-фан. Казалось, шум не нарушил безмятежного сна китайца: веки его оставались опушёнными, руки спокойно лежали на подлокотниках. Баркли потряс его за плечо, и голова китайца безжизненно свалилась на плечо.
— Где эта тварь? — в бешенстве заорал Баркли на агентов. — Я вас спрашиваю: где Стелла?
Отвесив пощёчину растерянно мигающему Бибу, Баркли бросился к лестнице и, прыгая сразу через три ступеньки, сбежал в столовую. Прямо напротив него спокойно стояла Мэй.
— Взять! — крикнул Баркли.
Биб растерянно топтался. Кароль, широко растопырив руки, двинулся к Мэй. Мэй не стала ждать, пока он обойдёт стол, и крикнула:
— Товарищи, ко мне!
Девушки вбежали с пистолетами наготове и сразу направили их на агентов. Те покорно подняли руки и замерли там, где были. Баркли же ответил выстрелом в Мэй. Бросившаяся вперёд Го Лин прикрыла её своим телом и упала, раненная в грудь. В следующее мгновение метко пущенная рукою Мэй тарелка угодила Баркли в голову. Он выронил оружие и через минуту лежал связанный. Агенты,
13
Только бы не заплакать, только бы не заплакать! Больше Цзинь Фын не думала ни о чём. Ни на что другое в сознании уже и не оставалось места. Когда офицер ударил её по первому пальцу, все клетки её маленького существа настолько переполнились болью, что казалось, ничего страшнее уже не могло быть. Она закричала, но из-под её крепко сжатых век не скатилось ни слезинки. Потом ей разбили второй палец, третий, четвёртый… Японец ударял молотком спокойно, словно делал какое-то повседневное, совсем обыкновенное дело. И так же спокойно рыжий американец наблюдал за этим делом, приготовив бумагу, чтобы записать показания девочки. Скоро её маленькие загорелые руки стали огромными и синими, как у утопленника. И все же она ничего не ответила на вопросы переводчика. Американец хотел знать, с какими поручениями партизан ходила Цзинь Фын. К кому, куда, когда? И ещё он хотел знать, где находятся в городе выходы из подземных галлерей. Но Цзинь Фын словно и не слышала его вопросов, только думала: не плакать, не плакать. Потом её били головой об стол и спиной о стену. Когда Цзинь Фын теряла сознание, её поливали водой, втыкали ей иголку шприца с какою-то жидкостью, от которой девочка приходила в себя, пока опять не теряла сознания. И так продолжалось, пока комната, где её пытали, не залилась ярким-ярким светом и в комнату не ворвались «Красные кроты»: и командир с рукой, висящей на перевязи, и маленький начальник штаба, и высокий рябой начальник разведки, и радист. Цзинь Фын так ясно видела все морщинки на лице радиста со въевшейся в них копотью! И все партизаны стреляли в японца и американца, и на всех них были новые ватники, а поверх ватников — крест-накрест пулемётные ленты. Совсем как нарисовано на плакате, висевшем над её местом на кане в подземелье штаба. Партизаны стреляли, а японец и рыжий американский офицер подняли руки и упали на колени. А когда командир «кротов» увидел Цзинь Фын, прикрученную ремнями к широкому деревянному столу, он бросился к ней и одним ударом ножа пересёк путы. И ей стало так хорошо-хорошо, как будто она сделалась лёгкой-лёгкой и понеслась куда-то. Она успела прошептать склонившемуся к ней командиру, что никого не выдала и ничего не сказала врагам. И что она не плакала, честное слово, не плакала. Ведь «Красные кроты» не плачут никогда!..
И Цзинь Фын уснула. Последнее, что она видела: командир опустил на неё жаркое шёлковое полотнище большого-большого красного знамени, закрывшее от неё весь мир…
Мэй и У Дэ перевязали раненую Го Лин.
Из сада донёсся настойчивый гудок автомобиля, ещё и ещё. Затем послышался грохот, словно ломали ворота, и через несколько минут удары посыпались на дверь дома. Звон стекла, треск ломаемого дерева — и стальной ставень загудел от тарана.
На несколько мгновений наступила тишина, потом удары раздались с новой силой. Мэй казалась совершенно спокойной. Никто, кроме неё самой, не замечал, как вздрагивала её рука с часами, на которые она смотрела, почти не отрываясь. Вот глухой удар близкого взрыва заглушил даже грохот ударов по ставням, и Мэй оторвала взгляд от циферблата:
— Всем оставаться на местах!
Несколькими прыжками она взбежала на второй этаж и с жадностью прильнула к похожему на иллюминатор маленькому оконцу в конце коридора. Возглас неудержимой радости вырвался у неё из груди: вся окрестность была освещена ярким пламенем, вырывавшимся из окон церкви.
Так же стремительно Мэй спустилась обратно.
— Если бы на моем месте были вы, — скороговоркой обратилась она к связанному Баркли, — то через пять минут этот дом был бы подожжён…
— Вместе с вами и с этой компанией? — язвительно спросил Баркли.