Заговорщики (книга 2)
Шрифт:
— Нет, нас тут не было бы, а вы вместе с этими двумя идиотами были бы уничтожены огнём, как последние следы задуманного вами отвратительного преступления, так же, как та мерзость, которую вы спрятали в церкви.
— Такими дешёвыми утками меня не проведёшь, — презрительно сказал он.
— Хотите доказательств? Сейчас получите. Погасите свет! — приказала Мэй, под испуганными взглядами женщин подбежала к приводу ставней и приподняла на дюйм стальную штору одного из окон. Но этого дюйма оказалось достаточно, чтобы зарево пожара осветило всю комнату.
— К утру ваши головы будут красоваться на кольях у стены
Часы в столовой громко пробили двенадцать. Звон последнего удара ещё висел в воздухе, когда послышалось нечто похожее на отдалённые раскаты грозы и задрожали стены дома. Этот гром все усиливался, нарастал, волнами ударялся в стальные щиты ставней.
Все удивлённо насторожились. Мэй выпрямилась и, пересиливая шум, крикнула:
— Товарищи! Начался штурм Тайюани, который будет последним. На всем пространстве Китая, вплоть до южного берега Янцзы, больше не будет ни одного не разгромленного очага сопротивления врага… Слава свободному Китаю, слава китайскому народу и его коммунистической партии! Да здравствует вождь китайского народа председатель Мао Цзе-дун… — Она сделала маленькую паузу, чтобы набрать воздуху. — А теперь, тётушка У Дэ, возьмите острый нож. Вы, как повариха, управитесь с ним лучше всех. — Мэй подошла к Баркли. Его расширенный ужасом взгляд метался от одного лица к другому. — Идите сюда, тётушка У, — сказала Мэй и перевернула спелёнутого верёвками генерала лицом к полу. — Режьте! — И, почувствовав, как в её руках судорожно забился Баркли, не удержалась от смеха. — Режьте верёвки, тётушка У Дэ! Быстрее, время дорого!.. Встаньте, Баркли!.. Я к вам обращаюсь, вы… — повторила она, видя, что Баркли лежит, скованный страхом. — Встаньте, вы мне нужны в качестве носильщика…
Баркли поднялся и, задыхаясь от бессильного гнева, прохрипел:
— Вы преступница, и судить вас будут американцы…
— Возьмите раненую!.. — оборвала его Мэй. — Осторожней! Идите за мной. — Она перешла в кухню и три раза стукнула ногою в пол. В углу медленно поднялся большой квадрат пола, и полоса яркого света ворвалась снизу в тёмную кухню. В этом свете появилось строгое лицо Сань Тин.
— Все готово? — спросила Мэй.
Сань Тин с усилием отодвинула кусок пола.
— У Дэ, Тан Кэ, Ма Ню! — командовала Мэй. — Помогите опустить раненую в подземный ход.
Ма в нерешительности остановилась.
— А У Вэй? — негромко проговорила она.
— Он сделал своё дело вместе с товарищем Сяо Фын-ин — поджёг склад чумных препаратов.
При имени Стеллы, которую подпольщики знали как изменницу, раздались возгласы удивления.
— Теперь они, надеюсь, уже далеко, — сказала Мэй. — Быстрее, быстрее, товарищи!..
Через несколько минут люк был поставлен на место и в кухне снова воцарилась темнота. За стенами дома продолжала грохотать буря все нарастающей канонады.
Канонада была слышна и в глубоком подвале, где находился «следственный отдел» объединённой американо-гоминдановской контрразведки.
Сидевший за столом рыжий американец приложил носовой платок к расковыренному прыщу и, страдальчески сморщившись, поглядел на появившееся на полотне крошечное пятнышко крови.
— Так вы, доктор, считаете, что девчонка не может говорить? — спросил он у стоявшего напротив стола японца в форме офицера гоминдановской
— Может быть, через две-три недели… — неуверенно проговорил японец.
— Вы шутник! Через два-три дня на моем стуле будет сидеть какой-нибудь красный дьявол, если мы не заставим эту маленькую китайскую дрянь открыть нам, где находятся выходы из катакомб в город.
Японец со свистом втянул в себя воздух и молча поклонился. Американец ничего не мог прочесть на его лице и со злостью отшвырнул недокуренную сигарету.
— Вы должны заставить её говорить!
Японец сжал кулаки у груди и виновато уставился на американца.
— Если бы вы, сэр, не применили к ней такой системы допроса, сэр. Если бы вы учли, что она ещё совсем маленькая и не может выдержать того, что выдерживает взрослый человек, сэр…
— Не учите меня, — грубо оборвал его рыжий, — я сам знаю, что может выдержать китайский партизан! Эти дьяволы живучи!
— У неё был очень истощённый организм, сэр, — оправдываясь, пробормотал японец.
— Какого же чорта вы не предупредили меня!
— Если бы вы спросили меня, я сказал бы вам, сэр, что ей можно раздробить пальцы, можно даже вывернуть руки, но то, что вы сделали с её животом, сэр… Это очень сильное средство, сэр.
— Подумаешь! — с кривой усмешкой проговорил американец. — Другим мы прикладываем к животу целые горшки углей, а эта не выдержала и одной пригоршни… Так вы категорически заявляете, что она больше ни на что не годна?
— Если вы не дадите нам хотя бы неделю на восстановление.
Тут до слуха американца докатились, наконец, раскаты непрерывных разрывов, грохотавших над городом. Он обеспокоенно поднялся из-за стола.
— Слышите?.. Не кажется ли вам, что в нашем распоряжении остаются часы? Не время разводить тут лечебницы для партизан… Я доложу генералу, что из-за вашей непредусмотрительности девчонка не дала нам никаких показаний.
Японец покорно склонил голову и закрыл глаза, чтобы не дать американцу заметить загоревшейся в них ненависти.
Американец поспешно пристегнул пистолет.
— Я тороплюсь. Передайте от моего имени китайскому комиссару, что девчонка должна быть повешена. И не утром, когда этот увалень выспится, а сейчас же, на городском бульваре, чтобы её было хорошо видно.
Он уже взялся за ручку двери, когда японец остановил его:
— Если вы позволите, сэр, я передам от вашего имени, сэр, чтобы её повесили за ноги, сэр.
— Хоть за язык, если доставит вам удовольствие.
— Униженно благодарю вас, сэр. — И японец отвесил спине удаляющегося американца низкий поклон.
В этот миг над их головами послышался страшный грохот, и яркий свет ослепил японца. Он уже не видел, как отброшенный взрывом прыщавый американец раскинул руки и размазался по стене багрово-серым месивом из мяса, костей, сукна и извёстки. Это месиво даже не имело формы человека. Японец ничего этого не видел из-под сотни тонн обрушившегося кирпича, под которым исчезло его маленькое, так легко сгибавшееся в поклонах тело.
Командир отряда «Красных кротов» не спал всю ночь. Книжка лежала развёрнутыми страницами к одеялу. Он брал её и снова клал, не читая; все ходил и ходил из угла в угол по тесному подземелью и здоровой левой рукой нервно тёр поверх повязки больную правую.