Шрифт:
Имена некоторых персонажей являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Глава 1. Уссурийск – Москва
После успешного завершения операции по обеспечению связью Владивостокской встречи главы СССР с президентом США, лейтенанту Муратбаеву предложили службу за границей. Это для Мурата произошло неожиданно. Восприняв это предложение как приказ, он не стал задаваться вопросом, куда именно за границу предстоит убыть. Хотя на следующий же день ему и его молодой жене уже было интересно знать, в какую заграницу предстоит убыть. Что собой представляют такие служебные командировки, Муратбаеву не было известно. Он никогда не интересовался подобными заграничными командировками. Хотя теперь Муратбаевым было интересно узнать хотя бы что-либо об условиях заграничной службы. Мурату служба за рубежом родины представлялась однозначно и в рамках воинских уставов. Но теперь,
Не смотря на то, что на офицера имелось личное дело, при подготовке документов к заграничной службе на него оформлялся ряд бумаг, которые в совокупности моги бы служить дубликатом личного дела, составленные на настоящее время.
И вообще, всё это произошло неожиданно для Мурата. Утром пятого декабря 1974 года в день Конституции СССР – праздничный день, Муратбаева вызвали в штаб полка в отдел кадров. Никаких догадок о причине срочного вызова к кадровику, да ещё и в праздничный день, Мурат не имел. Ещё со вчерашнего вечера он с Мирой планировал убыть на обед в какой-либо ресторан и там отметить День Конституции СССР. А в полку по случаю праздника был выходной день, и поэтому на территории воинской части не было видно ни офицеров, ни солдат. К тому же, холодный декабрь старался держать людей в тёплых помещениях. Стоял промёрзший пасмурный день. Командиры были дома, а солдаты во главе с ответственными в подразделениях офицерами находились в казарменных помещениях. А ещё было удивительным, что в такой праздничный день начальник отдела кадров полка, потеряв своё высокомерие и заносчивость, усердно выжидал в своём кабинете прибытия лейтенанта Муратбаева. С утра и до самого обеда Мурат в кабинете у начальника отдела кадров полка заполнял анкеты, писал автобиографию, записывал вопросы, на которые необходимо было подготовить ответы в течение двух – трёх дней. В основном вопросы касались родителей, братьев и сестры. Требовались новые Мурата и Миры фотокарточки для заграничных паспортов. Даже строгий капитан Иванов, возглавлявший кадровый аппарат полка вслух ругался за то, что его заставили срочно оформлять документы на Муратбаева в праздничный день. Он недовольно сокрушался:
– Вот, из-за тебя Муратбаев меня вытащили из-за праздничного стола. Что, нельзя было это сделать завтра, в рабочий день? Нет, им давай срочно и сегодня.
И уже обращаясь к лейтенанту, недовольно спрашивал его:
– Слушай, а что это о тебе так заботятся? Сама Москва потребовала оформлять тебя прямо с сегодняшнего дня. Да ещё и срочно! Кто тебя там греет в Москве? Давай, выкладывай мне. Иначе я всю твою командировку поломаю, и ты никуда ни в какую заграницу не поедешь.
Мурат и сам не знал и не понимал этой срочности. А тем более, кто мог там, в Москве о нём позаботиться? Да никто! Именно это он озвучил строгому и озлобленному начальнику отдела кадров. Кажется, капитан Иванов поверил искренности слов и личному негодованию Мурата.
И вот когда, наконец, вся длительная бумажная формалистика по подготовке документов на лейтенанта Муратбаева и его жену была завершена только к концу декабря, Мурата поставили в известность о длительности процедуры ожидания приказа на убытие к новому месту службы. Сам Мурат полагал, что после завершения оформления необходимых документов сразу поступит приказ, который потребует немедленного убытия за границу. Потому он с Мирой стал срочно готовиться к убытию из Уссурийска.
В первых числах нового 1975 года кадровик полка капитан Иванов, не утруждая себя в поиске лучшей формы намёка, высказал Мурату открытым текстом:
– Муратбаев, ну, ты видишь, как я о тебе хлопочу? Это не родина, а я тебя отправляю за границу. Туда, куда хотят попасть каждый офицер и прапорщик. А я решил отправить в лучшие условия именно тебя. Ты это понимаешь? Лейтенант, любой приказ можно ускорить. Ты ещё молод и не знаешь всех традиции и правил, а потому слушай, что скажу. Как политработник ты должен знать ленинские тезисы. А он, великий вождь, говорил, что в кадрах решают всё и что выше кадров только солнце. Отсюда вывод в виде вопроса: «Перед кем ты должен преклоняться?». Я отвечаю за тебя: «Перед кадрами!». То есть ты должен уважать меня больше чем отца своего. Чем тебе может помочь твой отец? А ни чем! Зато я могу для тебя сделать всё, что захочу. Даже если ты будешь за границей, а я, сидя здесь в Уссурийске, могу тебя поднять по карьерной лестнице или спустить по ней. Так что ты должен будешь делиться со мной заграничными благами, которые будешь иметь благодаря мне.
Догадываясь, к чему клонит навязавшийся
– А что, меня можно ещё ниже опустить по должности? Так я же ногами в землю упираюсь. Куда же ниже? Вы, товарищ капитан, наверное, можете присвоить мне внеочередное звание «младший лейтенант»? А может, сразу сделаете меня прапорщиком?
Теперь мягкий поучительный тон капитана перешёл на заметно жёсткий:
– Салага! Я захочу, и ты никогда не станешь старшим лейтенантом, будешь вечным лейтенантом! Но я не сержусь на тебя. Повзрослеешь – всё поймёшь. Да и вообще, я не могу, если даже захочу, отменить веками живущие во всех странах мира традиции уважения старших и ритуал жертвоприношения. С учётом твоей молодости подсказываю: тащи ящик пузырей и для тебя всё будет хорошо. Ты уедешь, а мы тут отметим твою удачную дорогу. А чтобы было ещё лучше – не забывай обо мне за границей. Я позволю тебе раза два в год баловать меня заграничными подарками. Мы ещё до твоего отъезда встретимся. Я дам тебе свой адресок, на который будешь присылать изысканные польские подарки. Да, я раскрываю тебе секрет, о котором тебе пока не положено знать. Ты едешь в Польшу. Это я устроил тебе длительную командировку за границу. В общем: не имей сто друзей, а имей друга кадровика!
– Я вас понял! Товарищ капитан, разрешите идти?
– Молодец! Уважаю понятливую молодёжь. Я понял, что ты всё понял. Да, не забывай, что ты чекист. С ящиком пузырей ты должен так провернуться, чтобы никто не знал и не видел. Зачем афишировать нашу дружбу. Правильно?
– Понял! Считаю, лучше иметь сто друзей, среди которых нет такого друга как вы!
– Не понял тебя, салага!
– А я вам товарищ капитан вот что посоветую. А вы отмените мою командировку в Польшу. Вместо меня оформите себя и поезжайте туда. Ведь в таком случае вы сможете сами себя баловать там хорошими подарками не пару раз в год, а каждый день. Ведь так будет лучше! Так что переоформляйте себя вместо меня.
Капитан, как заворожённый молча слушал и, приоткрыв свой рот, будто хотел что-то сказать, продолжал слушать лейтенанта. Мурат воспользовался такой паузой и быстро покинул кабинет начальника отдела кадров полка. Он не хотел слышать продолжения гнусного вымогательства взяток за исполнение капитаном своих служебных обязанностей. К тому же Мурат понимал, что не капитан Иванов решил вопрос с длительной командировкой Муратбаевых, а те, кто сидели в Московских кабинетах правительственной связи КГБ. А потому, что-либо изменить в этом Иванов никак не мог.
Последствия непослушания капитана приближенного к солнцу не замедлили сказаться. В личном деле лейтенанта Муратбаева появилась новенькая совершенно чистая служебная карточка, куда военнослужащим записывались все его поощрения и взыскания. Прежняя карточка на двух листах, исписанная поощрениями и без взысканий, куда-то исчезла. Это было обидным. Кроме того, на рассмотрение командованию полка кадровый аппарат вынес предложение об отклонении кандидатуры лейтенанта Муратбаева от командировки для прохождения службы за границей. Была выдвинута вполне приемлемая мотивировка отклонения первой кандидатуры – из-за недостаточности опыта офицерской службы. И тут же предлагалась другая, более опытная кандидатура. Однако командование не стало выходить «наверх» с ходатайством об отклонении выдвинутой Москвой кандидатуры и предлагать взамен другого офицера. Мурату оставалось ожидать приказ на убытие в Польскую Народную Республику, на территориях которой дислоцировались войска Северной группы войск Вооружённых Сил СССР.
Время шло, а приказа всё не было. Уже наступала весна 1975 года. И вот наконец-то в первых числах мая месяца приказ пришёл. Неизвестно кто этому приказу больше был рад Муратбаевы или Потаповы. Мурат волновался из-за предстоящего дальнего переезда, да ещё за границу. Потаповы радовались, что наконец-то их семья останется в квартире без посторонних.
Мурат к предстоящей перемене обстановки относился не только без энтузиазма, но и даже с постоянно нарастающими волнениями и переживаниями. И чем ближе был день отбытия из привычных условии в неведение, тем сильнее и чаще приходили переживания. Тем более, заграница чужестранностью и потусторонностью в некоторой степени пугали молодого офицера. Ну, ладно был бы он один, всё было бы проще. Мурат всегда был готов на действия, которые требовали бы действий лично от него. А ведь теперь он несёт ответственность и за свою жену. Как она перенесёт эти неизведанные ими новшества? Ведь это заграница! Но вот как раз его жена Мира была безгранично счастлива в ожидании уже приближающейся поездки за границу. Тем более что город Уссурийск и условия их жизни в нём ей не понравились. Она всё чаще вспоминала Алма-Ату. А ещё она уверенно заявляла Мурату, что так и думала, что скоро настанут какие-нибудь перемены и что эти перемены непременно улучшат их жилищное положение или произойдут другие изменения в их жизни в лучшую сторону. А ещё она уверяла, что чувствовала о скором расставании с Потаповыми.