Захоронение
Шрифт:
– Знаешь, я ведь не всесвое время провожу в лаборатории.
Бусс молча посмотрел на нее, иронично приподняв одну бровь.
Ее щеки округлились от смеха; ага, значит это все-таки была улыбка, тогда…
– Ладно, – сказала Бреннан. – Я раньшене проводила все свое время в лаборатории. У меня, знаешь ли, было детство. И обычная жизнь. Так что кое-что я все-таки знаю.
Они снова зашагали по улице, и Бреннан стала держаться ближе к нему.
–
Последовал еще один смешок.
– Ну, такое долго продолжаться не могло.
– Послушай, ты кое в чем права – я действительно расстроен из-за того, что мне приходится тратить все свое время без остатка на дело этих чертовых скелетов… Без обид.
– Без обид, – согласилась Бреннан.
– После всех тех месяцев, что ушли на другое дело… Я чувствую, как Гианелли ускользают от меня, словно песок сквозь пальцы, и я ни… фига не могу с этим поделать.
– Бусс, – сказала Бреннан, – официально разрешаю тебе использовать в моем присутствии слова «ни хрена» и так далее. Я не упаду в обморок и не завяну, как оранжерейное растение от сквозняка.
Бусс от души рассмеялся:
– Знаешь, Бонз, сегодня вечером ты для меня – лучшее лекарство. Как насчет того, чтобы чего-нибудь выпить?
Она была не против.
После того как недомолвок между ними не осталось, они направились в кафе и весьма удивили бармена – среди его клиентов еще не было парочки, которая бы ночью заказывала только два черных кофе – и все. Бреннан и Бусс уселись в плюшевые кресла в зале кафе, намереваясь спокойно продолжить разговор.
– Я прекрасно понимаю, почему мысли о Мюсетти не дают тебе покоя. На какой стадии находилось расследование, когда вклинился этот серийный маньяк?
– Ни на какой, – Бусс покачал головой. – Гианелли допрашивали несколько раз, но не вытянули из них ни одного лишнего слова.
В голубых глазах Бреннан появилось задумчивое выражение.
– Что насчет агентов, которые, как ты говорил, охраняли Мюсетти?
– Мы с ними перепробовали все – городской шум, который доносился до них во время поездки, голоса, которые они могли слышать, запахи, – все. Результат – ни хрена.
– Еще зацепки есть?
Бусс отхлебнул кофе.
– До сих пор не найдена машина, в которой их везли.
– Есть ли отпечатки в доме, в котором находились агенты и твой свидетель?
– Никаких. Кроме тех, что оставил сам Мюсетти и его охранники.
Она промолчала.
Бусс невесело усмехнулся.
– В данном случае было бы настоящим чудом, если бы отпечатки все же нашлись. Там даже следов преступления нет – словно их уволокли призраки.
Бреннан нахмурилась:
– А нет ли другого способа выследить твоего свидетеля? Я знаю, что это не мое поле деятельности, так что прости, если что не так, но ведь у ФБР есть немалые ресурсы и опыт в таких делах.
Бусс
– Мы работаем над этим, но дело движется очень медленно. Три или четыре раза допросили подружку Мюсетти…
– Что за подружка?
– Лиза Витто. Работает в ресторане под названием «Сиракуза», это на Оак-Брук. Ресторан, кстати, принадлежит Гианелли.
– Вряд ли это поможет добиться от нее откровенности. Правда?
– Возможно. Но мы же не разговаривали с ней в ресторане, – мы ведь не идиоты. Беседы происходили у нее в квартире. И все-таки – ничего.
– А вы не пробовали подключить к делу женщину-агента?
Бусс сдвинул брови.
– Нет. Ты действительно считаешь, что это имеет смысл? Ты еще ни разу не была замечена в дискриминации по половому признаку, Бонз.
– Это не дискриминация и не сексизм, в любом из их проявлений. Я реалист и смотрю на вещи как реалист. – Она откинулась на спинку стула. – Некоторым женщинам легче разговаривать с женщинами, чем с мужчинами.
Он отмахнулся:
– Даже если и так, я не думаю, что мисс Витто что-либо известно. Она не знала, где прятали Мюсетти, поэтому не могла его выдать, ни намеренно, ни случайно.
– Ты уверен, что Мюсетти не сказал ей?
– Не забывай, что этот парень находился под нашим наблюдением на протяжении довольно долгого периода времени.
Бреннан приподняла бровь.
– Угу, до тех пор пока его не украли прямо из-под вашего наблюдательного носа.
– Это было грубовато, Бонз, но ты права. И все же я не думаю, что Мюсетти так уж хотел исчезнуть… А именно это и произошло бы, открой он мисс Витто хоть что-нибудь.
– У меня есть предложение.
– И почему я этому не удивляюсь?
– Если мы сконцентрируемся на том деле, в котором хоть за что-то можно зацепиться, ты сможешь вернуться к раскрутке этих мафиози гораздо раньше, чем гоняясь за двумя зайцами.
Бусс не особо рад был это слышать, но он понимал, что Бреннан права.
Так же, как и во всем остальном.
Ему следует закончить дело со скелетами, а затем вернуться к Мюсетти. Остальные агенты разделяли его мнение о том, что дело Гианелли практически зависло, – читая ежедневные рапорты, Бусс понимал, что у его коллег опускаются руки.
Никаких версий, никакой работы, никакого результата.
Пора было что-то делать.
Бусс и Бреннан вышли из бара, вернулись к машине и направились к ближайшему круглосуточному отделению авиаперевозок, откуда отправили кости первого скелета в институт Джефферсона.
Ночью Джефферсонский институт с его длинными коридорами и бесконечными переходами казался Анжеле Монтенегро филиалом дома с привидениями.
Анжела – сотрудница Джефферсонского отделения антропологии – была высокой, с волнистыми темными волосами, ниспадающими на плечи, и сердцем художника.