Захребетник
Шрифт:
Джеймс пригляделся к наградным суммам и ахнул.
Тиран оказался щедр.
– Знакомитесь с достопримечательностями?
Молодой человек оглянулся. Рядом гарцевал на вороном жеребце хайль-баши Азиз-бей. Как ему удалось подобраться к Джеймсу верхом и остаться незамеченным, оставалось загадкой.
– В некотором смысле, – уклончиво ответил Джеймс.
– Узнали чье-то лицо?
– Нет. Восхищаюсь мастерством живописца. Таких портретов не найдешь в лучшей картинной галерее Реттии. Если встретите художника, передайте ему мое восхищение.
– Это мой двоюродный племянник Кемаль! – расхохотался Азиз-бей, оглаживая кольца бороды. – Он будет в восторге от вашей похвалы, виконт! До встречи!
И хайль-баши ускакал прочь.
Говоря откровенно, у Джеймса сперва мелькнула идея признаться Азиз-бею в знакомстве с рябым маниаком – и открыть все, что он знал. Но желание лично отомстить за нанесенное оскорбление вдруг отяготилось чувством общественной значимости этой мести. Спасти Баданден от неуловимого убийцы! Когда правосудие бессильно и ограничивается выставлением розыскных пюпитров, когда жители дрожат в страхе, передавая из уст в уста жуткие слухи; когда приезжие, безобидные судари и сударыни, желая отдохнуть от житейских тягот, подвергаются смертельной опасности…
Казалось, рухнувшие идеалы снова вознеслись ввысь, словно птица Рух.
Ну и наградные, между нами, циниками, тоже не помешали бы.
– Халва-а-а!…
Один из стражников наклонился, подобрал с земли камешек, подбросил на ладони – и, не глядя, метнул на звук. Любой, кто через миг услышал вопль разносчика Али-бабы, запомнил надолго: возле мушерифата сладкого не любят.
CAPUT V
в котором задают вопросы и шевелят ушами,долго ищут и кое-что находят, учатся отличать кривое от прямого, а также выясняют, что предмет восьми локтей длины в женских руках – страшная штука
– Клинок четырехгранный, с откидными "пилками"…
– Что на гарде?
– Стальные шарики.
– Граненые?
– Ага…
– Кружится как вихрь, прыгает как тигр, падает как гамаюн, стоит как…
– Как гора!
– Стоит как гора, отступает как рак…
– Чье клеймо?
– Сеида Бурхана.
– Не подделка?
– За подделку я курдюк наизнанку выверну…
Гильдия баши-бузуков жила насыщенной жизнью. Кругом сновали деловитые люди при оружии, останавливаясь у стен, где висело оружие, и заводя беседы про оружие. Тут никто не повышал голоса, не делал резких движений и не произносил ничего такого, что собеседник мог бы истолковать как угрозу или оскорбление.
На первый взгляд, это было самое мирное место в мире.
Джеймс Ривердейл чувствовал себя здесь, как дома.
– Прошу извинить мою бесцеремонность, – обратился он к горбатому и кривоногому карлику. Из одежды на карлике были лишь шаровары двух цветов: красного и белого. – Я не отниму у вас много времени. Не подскажете, где бы мне получить сведения о местных фехтовальных залах?
Карлик снял с плеча и отставил в сторону палицу – огромную, выше его самого, с шипастой "башкой". Одного взгляда на палицу хватало, чтобы заработать грыжу.
– Устал отдыхать, брат? – ухмыльнулся коротышка, демонстрируя чудесные зубы, заточенные по моде островитян Вату-Тупала. – Второй этаж, пятая келья. Спросишь Дядю Магому. Он тебе все, как родному…
И карлик, играя мускулами, достойными Просперо Кольрауна, быстрее лани ринулся прочь по коридору. Казалось чудом, что шипы палицы не задевают никого из баши-бузуков, но что было, то было.
Подавив чувство зависти, недостойное дворянина, Джеймс отправился на второй этаж. Если бы он останавливался везде, где говорили о чем-то интересном, и тратил всякий раз не больше минуты на участие в беседе, он бы нашел пятую келью через месяц.
А так – каких-то два часа, и ты на месте.
Дядя Магома оказался мелким старикашкой, бодрым, как джинн, тысячу лет выдержанный в бутылке, и неприветливым, как тот же самый джинн. Он умел шевелить веснушчатыми ушами и кончиком хрящеватого носа – и делал это так, что собеседник чувствовал себя негодяем, отнимающим у почтенного человека последние минуты его жизни.
Было странным, как писец сумел дожить до преклонных лет, трудясь в Гильдии баши-бузуков. Будь он, к примеру, камердинером Джеймса, он и лишней недели не прожил бы.
– Список фехтовальных залов Бадандена?
Писец чихнул и полез за платком.
– Я – Джеймс Ривердейл, виконт де Треццо, – надменно сказал молодой человек. – Я желаю проводить вечера, занимаясь одним из благородных искусств. Если вы, милостивый государь, не в силах помочь мне…
– Кто автор "Гладиатория"? – внезапно спросил Дядя Магома.
– Мой прадед Арнольд, – ответил Джеймс.
– Кто автор иллюстраций к "Гладиаторию"?
– Моя прабабушка Матильда.
Задним числом он обругал себя за поспешность. Авторство Матильды Ривердейл не афишировалось вне семьи. Как и то, что прабабушка, выпив лишнего, частенько поколачивала прадедушку, используя для этого обширный арсенал, имевшийся под рукой.
– Как поживает ваш уважаемый дед, граф Ле Бреттэн?
– Чудесно поживает. Но я не понимаю, какое имеет отношение…
Дядя Магома очень хитро шевельнул кончиком носа и растопырил уши, став похож на летучую мышь. Молодой человек даже не сразу понял, что старик улыбается.
– Считайте, мой вспыльчивый сударь, что таким образом я спросил у вас рекомендательные письма. И остался вполне удовлетворен. Обождите пять минут, вы получите полный список залов. Если вы дадите обещание передать от меня поклон вашему деду, я добавлю к списку еще одну бумагу.
– Какую бумагу?
– Просьбу от Совета Гильдии всячески содействовать вам. Это означает десятипроцентную скидку в оплате занятий.
Покидая Гильдию со списком, сунутым за обшлаг рукава, Джеймс задержался у гильдейской "Дороги славы" – галереи портретов знаменитых баши-бузуков. Чем-то выставка напоминала розыскные пюпитры у мушерифата. Должно быть, манерой художника – здесь, вне сомнений, тоже потрудился Кемаль, племянник Азиз-бея.
На третьем сверху портрете красовался Дядя Магома.