Захваченная грешником
Шрифт:
Что Терезе пришлось вынести от рук Ирен? Сколько ей было лет? Восемь?
— Сколько лет было Тесс, когда умер ее отец?
— Восемь, — немедленно отвечает Хелена.
Она была подчинена этой гребаной злобной суке с восьми до семнадцати лет.
Christe mou.
Мое сердце.
Опускаясь на стул, я осторожно беру руку Тесс и прижимаю ее ко лбу, сосредотачиваясь на дыхании.
Я был гребаным мудаком, когда мы встретились. Я угрожал ей, и даже,
Christe mou.
Мое чувство вины усиливается, пока не угрожает задушить меня.
Слезы Тесс. Ее мольбы прекратить. Все это становится кристально ясным в моем сознании.
Она никогда не сможет полюбить меня, не после всего, что я с ней сделал.
Я, блять, воспользовался слабостью Тесс — страхом, внушенным Ирен.
— Николас? — Папа спрашивает.
— Оставьте меня наедине с моей женой, — шепчу я, слишком поглощенный собственной виной и жаждой мести, чтобы беспокоиться о них.
В тот момент, когда они уходят и я наконец остаюсь наедине с Тесс, я поднимаю голову, мой взгляд скользит по ее бледному лицу.
— Мне так чертовски жаль. Ты когда-нибудь простишь меня?
Ее глаза трепещут, а когда они открываются, на ее лице застывает замешательство, за которым следует боль. Когда она смотрит на меня, и я вижу узнавание в ее радужках, я сажусь на край кровати. Прижимая ее руку к своей груди, я использую свободную, чтобы нежно провести по ее щеке.
— Эй, детка, ты напугала меня до чертиков, — шепчу я, как будто слишком громкие слова могут причинить ей еще большую боль.
Язык Тесс высовывается, чтобы облизать губы, затем она спрашивает:
— Где я?
— В больнице.
— О… — В ее глазах вспыхивает паника. — О… точно… Я потеряла равновесие. Там было так душно…
Я сильно качаю головой, задаваясь вопросом, сколько раз ей приходилось лгать, пока она боялась за свою жизнь.
— Ты не должна лгать мне. Я знаю, что произошло.
Глаза Тесс расширяются.
— Правда?
— Ирен напала на тебя. — Мои пальцы продолжают касаться ее щеки. — Она заплатит за то, что причинила тебе боль.
Тесс качает головой, на ее лице мелькает боль, затем она делает глубокий вдох, ее черты ломаются под тяжестью всего того ада, который ей пришлось пережить.
Наклоняясь вперед, я кладу предплечье рядом с ее головой и запечатлеваю поцелуй на ее дрожащих губах.
— Это больше никогда не повторится, kardia mou. Я обещаю.
Тесс начинает плакать, и от облегчения это или от травмы, я никогда не узнаю.
Осторожно, чтобы не причинить ей боль, я обнимаю ее. Я поддерживаю ее затылок, и когда она утыкается лицом мне в шею, я обнимаю свою жену, когда она разбивается на части.
Я понимаю, насколько сильной была Тесс, чтобы противостоять мне, чтобы справиться с Ирен, мучившей ее долбанные годы.
— Я так чертовски сожалею о тех случаях, когда угрожал тебе, — шепчу я, мой голос хрипит от сожаления. — Я сожалею, что грубо обращался с тобой и заставлял подчиняться мне. Я не знал ни о тревоге, ни о жестоком обращении.
Господи, прости меня.
— Пожалуйста, прости меня. — Я прижимаюсь поцелуем к повязке, резкий запах антисептической жидкости наполняет мои ноздри. — Если ты не сможешь, я не знаю, что мне, блять, делать.
Проходит несколько минут, прежде чем Тесс успокаивается настолько, чтобы прошептать:
— При условии, что ты не сделаешь этого снова.
— Никогда. — Я отстраняюсь, осторожно укладывая ее голову на подушку. — Я обещаю.
Ее язык нервно высовывается.
— Как ты узнал?
— Запись с камер наблюдения. Я еще не видел, что произошло. — Я все еще крепко держу ее за руку, не в силах отпустить. — Расскажи мне все.
— Я был в туалете…
Я качаю головой.
— Нет, Тесс. Начни с самого начала. Когда тебе было восемь.
Ее лоб морщится, к глазам подступают свежие слезы.
— Ирен ненавидела меня. Я не знаю почему. С того момента, как мы переехали к ним, она просто… ненавидела меня. Я думаю, что некоторые люди просто рождаются злыми, и она была одной из них.
Я терпеливо жду, когда она продолжит, зная, что это может быть нелегко для нее.
— Она била меня, толкала меня повсюду… и ей это нравилось.
Когда Тесс рассказывает о своем прошлом, и одна ужасная история за другой слетают с ее губ, ненависть, не похожая ни на что, что я чувствовал раньше, наполняет мою грудь. Мое гребаное сердце разрывается при мысли о том, насколько она была уязвима, и никто, блять, ей не помог.
Как бы сильно я ни любил Тесс, я ненавижу Ирен.
Когда я слышу голоса за пределами комнаты, я прижимаю палец к губам Тесс, чтобы заставить ее замолчать.
— Не говори ни слова об Ирен полиции. С ней буду разбираться я. Придерживайся истории о том, что ты потеряла равновесие.
Как только открывается дверь и в комнату входят двое полицейских, Тесс кивает.
Правоохранительным органам нет места, когда дело касается мафии. Мы сами решаем такие вопросы.
Всегда решали. И всегда будем.
Глава 33
ТЕСС
Первый день — сплошная неразбериха. Я сплю больше, чем бодрствую.
Сказав полиции, что это моя вина, Николас разобрался с ними.
Он не отходил от меня ни на шаг. Если только не для того, чтобы сходить в туалет, он у моей постели, присматривает за мной, как ангел мщения.
На его челюсти темная щетина, густеющая с каждым часом. Сегодня он выглядит на тридцать шесть, прошедшие сорок восемь часов сказались на нем.
— Тебе нужно немного отдохнуть, — говорю я, шевеля пальцами в его крепкой хватке. — А мне нужна циркуляция крови в руке.