Захваченная грешником
Шрифт:
— Thee mou16… Thee mou… Thee mou…, — она неоднократно повторяет слова о Боге, в ее тоне явно слышен шок.
— Почему Тереза принимает лекарства от беспокойства? И как долго? — Я требую. Я даже не знал об этом, и мне это не нравится.
Между нами не должно быть секретов.
— После смерти отца у Терезы возникли некоторые проблемы с переживанием потери. Это привело к приступам тревоги. Она также не может выносить конфронтации, поэтому лекарство помогает ей сохранять спокойствие.
Иисус.
В
Каждый раз, когда она отшатывалась от меня…
Когда она напряглась…
Страх в ее глазах, когда она смотрела на меня…
Чувство вины поднимает свою уродливую голову.
— Я буду на связи, — бормочу я, прежде чем закончить разговор.
Стоя посреди коридора в гребаной больнице, я понимаю, что многого не знаю о Терезе. Она так и не открылась мне, а это значит, что моя надежда на то, что она влюбится в меня, была… просто гребаной надеждой. В течение последних недель, я безнадежно отдал ей свое сердце, она крепко держала себя в руках, отказываясь впускать меня.
Блять.
И я не могу винить ее за это, учитывая, как я с ней обошелся.
Я втягиваю воздух, зуд распространяется по коже.
Я был единственным, кто питал ложную иллюзию, что последние две недели мы были счастливы в браке.
Глава 32
НИКОЛАС
Ожидание убивает меня. Это худшая форма пыток, которую я когда-либо испытывал.
Андреас потягивает дерьмовый больничный кофе. Он смотрит на меня, затем бормочет:
— Я уверен, с ней все будет в порядке.
— Лучше бы с ней все было хорошо, — ворчу я, желание отомстить и покончить с Ирен воюет с моей потребностью оставаться рядом с Тесс. Мне просто нужно поговорить с доктором и увидеть Тесс, а потом я разберусь с Ирен.
Когда доктор заходит в приемную, я вскакиваю со стула, на котором сидел.
— Как моя жена?
Он жестом приглашает меня следовать за ним.
— Миссис Статулис удобно устроилась в отдельной палате. Несмотря на то, что она получила сильный удар по голове, не похоже, чтобы у нее была какая-либо черепно-мозговая травма. Однако заживление ран займет некоторое время, и мы будем уверены, что с ней все в порядке, только когда она придет в сознание.
Меня ведут в отдельную палату, и, увидев Тесс на совершенно белых простынях и с капельницей, вставленную в тыльную сторону ее ладони, мое сердце болезненно сжимается.
Иисус.
Как всегда, потребность прикоснуться к ней переполняет меня. Остановившись рядом с кроватью, я наклоняюсь над Тесс и нежно целую ее в щеку. Вокруг ее головы повязка, кожа очищена от крови.
— Миссис Статулис нанесли удары по левому боку и нижней части спины, но кости не были сломаны. Синяки пройдут, но пару дней она может чувствовать себя неважно.
Что?
Мой взгляд останавливается на докторе, когда он подходит и встает с другой стороны кровати.
— Из-за характера травм миссис Статулис нам пришлось вызвать полицию. — Он просматривает бумаги в своих руках. — Снимки показали множественные зажившие переломы. Похоже, что здесь замешана история жестокого обращения.
— Что? — Мне удается спросить, пытаясь переварить то, что я слышу. — Что ты имеешь в виду… история?
— У нее зажившие переломы на руке и ребрах.
Как раз в этот момент Хелена врывается в больничную палату, и мой мрачный взгляд падает на нее. Она останавливается рядом с доктором, переводя взгляд между нами.
— Thee mou, моя малышка. Как Тереза? С ней все в порядке? — Она смотрит на свою дочь, затем прерывисто вздыхает. Протискиваясь мимо доктора, она проводит пальцами по забинтованному лбу Тесс. — Я не могу поверить, что Ирен могла это сделать.
— Она этого не делала, — выдавливаю я слова, потому что последнее, что мне нужно, это чтобы доктор получил информацию и передал ее полиции. Когда губы Хелены приоткрываются, я рявкаю. — Заткнись.
Доктор бросает взгляд между нами, и я снова обращаю свое внимание на него.
— Что еще?
— Помимо старых переломов и свежих ран, миссис Статулис должна полностью восстановиться после длительного отдыха.
Кивая, я говорю:
— Спасибо. — Когда он задерживается рядом, я добавляю. — Ты можешь идти.
Чувствуя себя неловко, он направляется к двери.
— Если вам что-нибудь понадобится, позовите медсестер.
Как только он выходит из комнаты, входит папа.
— Закрой дверь, — приказываю я, затем смотрю на Хелену. — Доктор сказал, что здесь может быть замешана история жестокого обращения. Сломанные кости. — Я изо всех сил пытаюсь контролировать захлестывающий меня гнев. — Что, черт возьми, случилось с Терезой в детстве?
— Н-ничего, — заикается Хелена. — Она была неуклюжей и однажды сломала руку. В другой раз она упала с дерева и сломала пару ребер. Но это все.
Это не все.
То, как Тесс дрожала, когда Ирен была рядом, говорит мне, что в этой истории есть нечто большее. Мое нутро кричит мне докопаться до сути этого.
— Могла ли Ирен причинить вред Тесс?
Хелена хмурится, явно сбитая с толку.
— Я думала, ты сказал, что это не она?
— Имела ли Ирен доступ к Тесс? Была ли она там, когда Тесс пострадала в детстве? — Я кричу, заставляя Хелену вздрагивать. Она подходит к папе, как будто он может защитить ее от меня.
— Да. Мы жили с Костасом, моим шурином, пока он не скончался четыре года назад.
Мой тон становится низким, убийственным, когда я шиплю:
— И ни разу вы не подумали, что ваша дочь подвергается насилию?
Хелена начинает качать головой, ее глаза перебегают с Тесс на меня, затем она начинает бледнеть.
— Thee mou… Я не знала. Тереза никогда ничего не говорила.
— Потому что она, наверное, была чертовски напугана!
— Николас, — папа произносит мое имя так, чтобы успокоить меня, но я качаю головой в ответ.