Захваченная Посейдоном
Шрифт:
— Мой последний папочка?
Ее голос пронизан растерянностью.
— Когда это было?
— Год назад, — отвечаю я.
Внезапный смех вырывается из нее, как рассвет.
— Это… Это было не…
Складки на моем лбу становятся глубже, когда я пытаюсь понять, что ее так рассмешило. По моему мнению, мужчина, причиняющий ей боль, — это не повод для смеха.
Ее хихиканье сменилось улыбкой, а затем нежным прикосновением ее руки к моему сердцу.
— Это был не мой папочка. То есть это он, но не в том смысле, что ты подумал. Я злилась на
В ее глазах блестят слезы. Я протягиваю руку, нежно беру ее лицо в свои руки и смахиваю скатывающиеся слезы. Мне приходится сопротивляться желанию ощутить вкус соленой воды, льющейся из ее глаз, и впитать ее языком. Вместо этого я позволяю подушечке большого пальца ласкать ее щеки.
Я делаю шаг ближе, не заботясь о том, нужно ли ей время, чтобы осознать то, что она признала. Я хочу, чтобы она знала, что я здесь и готов выслушать.
Она смотрит себе под ноги, упираясь пальцами ног в прохладный, влажный песок, словно заземляясь. Меня охватывает чувство защищать, мое сердце болит при мысли о том, что ее кто-то обидел, особенно ее собственный отец.
— Тебе больше не нужно думать о нем, — говорю я. — Я твой новый папочка. Я тот, кто всегда будет рядом с тобой и никогда не позволю тебе упасть.
Ее глаза ищут мои, словно пытаясь найти правду в том, что я говорю. С усмешкой я добавляю:
— Если только ты не упадешь на колени, чтобы поклоняться моему члену.
Улыбка озаряет ее лицо, и она прекраснее любого восхода солнца на пляже, который я когда-либо видел. Немного колеблясь, она шепчет:
— У меня никогда не было такого папочки. Что бы это значило для меня? Быть прикованной к тебе?
Я делаю глубокий вдох, выдерживая ее взгляд.
— Это значит, что ты моя. Твое сердце, твое тело, вся ты принадлежишь мне. Если ты когда-нибудь почувствуешь дискомфорт или неуверенность, я хочу, чтобы ты мне сказала об этом. Твои чувства всегда будут для меня в приоритете, как и твое благополучие. Но я хочу, чтобы ты отвечала мне тем же. И ты отдаешься мне полностью, беспрекословно.
Искренность моих слов, кажется, достигает ее, и в уголках ее губ появляется робкая улыбка. Ее рука тянется, чтобы коснуться жемчуга на шее.
— Как то, что мы только что сделали?
— О, мой милый маленький островок, это была всего лишь капля в океане.
6
Исла
Я смутно помню ту ночь после последнего соревнования. Папа очень не хотел сообщать мне эту новость, но это маленький город, и я все равно узнала бы. Я имею в виду, что кто-то, помочившийся на песок, не может не стать лучшей сплетней, которую это место видело за долгое время, так что я не виню их полностью. Но я винила отца в том, что он разрушил воспоминания, которые мы так усердно создавали вместе.
Я пришла на пляж, чтобы излить свое сердце единственному, что,
Пляж всегда был моим убежищем, местом, где волны могут смыть мои заботы, а соленый бриз может очистить мою душу. Но теперь мне кажется, что те самые элементы, которым я доверяла, обернулись против меня. Вода, которая когда-то успокаивала меня, теперь бурлит с интенсивностью, отражающей мое внутреннее смятение, а песок, смягчавший мои шаги, теперь непредсказуемо колеблется передо мной.
Он сказал, что хочет обо мне позаботиться, но в то же время заставил меня встать на колени и завладел моим ртом. Теперь он желает от меня большего, и, хотя я не протестую, но также не уверена, сколько себя готова отдать.
Я с легкостью позволю ему забрать мое тело. Черт, он такой горячий, что я бы позволила ему сделать со мной что угодно, особенно если это приведет к оргазму, подобному тому, что я только что испытала. Но мне страшно обжечься, как будто иду босиком по пляжу в ненастный день. Он может заполучить меня в любом виде, в любой позе, как угодно. Но доверие? Моя покорность и вера в него? Это другая история. Я не знаю, готова ли ему это дать.
Каждое его прикосновение, каждый поцелуй разжигают во мне огонь, одновременно волнующий и пугающий. Это как стоять на берегу океана, чувствовать притяжение течения и знать, что, если я отпущу его, меня может унести. Он — сила природы, и я поймана в его потоке, разрываясь между желанием сдаться и инстинктом защитить себя.
Той ночью я пришла на пляж в поисках утешения. Вместо этого нашла его. Шторм в человеческом облике, способный как на разрушение, так и на красоту. Но он утверждает, что сможет успокоить бушующую во мне бурю, если я просто дам ему полный контроль. Поэтому я говорю эти слова и решаю свою судьбу.
— Хорошо. Давай двигаться постепенно.
Возможно, мне следовало понять, что «двигаться постепенно» может означать нечто иное для человека, который может пересечь пляж всего несколькими взмахами щупалец. Когда он обхватывает одним из этих щупалец мое запястье, притягивая меня ближе, я не могу не задаться вопросом, во что именно ввязываюсь. Я имею дело с силами, находящимися за пределами моего понимания. Он клянется заботиться обо мне, но его методы совсем не мягкие.
— Ты пришла сюда за освобождением, так позволь мне дать его тебе.
Его голос скользит по моему телу, как ветерок, шепча сквозь дюны, щекоча и дразня.
Изящные и твердые, его щупальца срывают мои джинсовые шорты, на мгновение оставляя меня в трусиках от бикини. Несмотря на то, что материал непромокаемый, я чувствую, что раздвинула границы возможностей ткани из-за своего желания намокнуть.
— Моя девочка такая мокрая для меня.
Его щупальце дразнит мой клитор сквозь скользкую ткань.
— Блять, мне не терпится впитать все твои соки, пока ты кончаешь вокруг моего члена.