Захватчики из Центра
Шрифт:
Еще пара усилий, и я вылез из ванной, причем совершенно сухим. Несмотря на наготу, кожа не ощутила ни тепла, ни холода.
Вне ванной свет был такой же серый и нереальный, как внутри яйца. Даже форму комнаты трудно было определить. Стены представляли из себя бесцветные серые плоскости, лишенные каких-либо деталей. Я перевел взгляд на ополовиненное яйцо, из которого только что вылез, и заметил, что жидкость уже успокоилась. Провода, выходившие из обода яйца, тонули в ванной. Их было даже больше, чем я предполагал. Но сделаны они были не из металла; насколько я понял, их материал имел органическую природу.
Единственное,
Едва я начал осматриваться в поисках двери, как серая стена зашевелилась. Внутрь помещения поплыли белые, совершенно бесформенные облака, причем образовывались они не на стенах, но внутри их, и даже за пределами, словно это были не стены, а окна, выходящие в мир призраков.
Постепенно облака стали формироваться в гуманоидные лица, но очень странные, размытые. Лица наползали друг на друга, и от этого их еще труднее было разглядеть. Они плыли по комнате, меняя обличье. Эффект был фантастический, но меня он ничуть не напугал и не удивил. Очевидно, стены представляли собой экраны, а туманные лица — какие-то голографические картины. Голограммы выглядели примитивно, как бы неумело слепленными, но не убогая технология была тому виной. Мешало что-то другое, что-то неправильное. И тут в воздухе раздался странный свистящий голос, словно множество людей пытались одновременно сказать одно и то же, никак не попадая в такт.
— Р-р-ру-с-с-со-о, — гулко разнеслось по комнате.
— Кончайте играть в привидения, — сказал я, обращаясь к стене и стараясь придать своему голосу как можно больше солидности. — Я знаю, где нахожусь, и знаю, кто вы. Какого черта вы тут комедию ломаете?
Лица имели гигантские размеры — метра два от подбородка до макушки, — а когда они выплывали и исчезали друг в друге, комната начинала казаться очень маленькой. Постепенно их черты стали четче. На мой взгляд, теперь они представляли собой вполне приемлемую имитацию человеческих лиц. Женских лиц. Но к чему все это нужно, у меня не укладывалось в голове. Машинально я занялся их подсчетом — лиц оказалось девять. Девять — число не круглое, поэтому я пересчитал еще раз, пытаясь довести количество до десяти; нет, их точно было девять.
— П-п-по-жа-а-луйста, п-подо-жди-те, — сказали они. Речь звучала медленно, доносясь как бы из другого мира. Но говорили они по-английски. И все же казалось, что это и впрямь голос из загробного мира, не только из-за призрачности лиц, но и потому, что во всем этом не прослеживалось здравого смысла.
— Как долго я здесь? — задал я вопрос. Ответа пришлось дожидаться, но, заговорив опять, они сменили тему.
— И-и-из-ви-ни-те, — сказали они. — П-п-про-сим п-прощения, н-но не от-ве-ти-те ли-и вы на во-о-прос?
Ждать, когда они выговорят все предложение, становилось довольно утомительно, но и спешить в этом мире мне было совершенно некуда.
— Конечно, — ответил я.
— В-в-вы о-о-ди-но-о-ки?
От удивления я даже заморгал. Что за несуразный вопрос? Сосредоточив внимание на одном лице, я попытался уловить момент, когда оно будет на меня смотреть, и заглянуть ему в глаза. Я понял, что оно кого-то мне напоминает. Черты, пусть не совсем правильно, были срисованы с Сюзармы Лир. Тогда я пригляделся к остальным, чтобы убедиться
Их украли у Джона Финна.
— Комплексом одиночества я не страдаю, — сказал я им. — Но был бы весьма признателен, если б мне составили маленькую компанию. Я знаю: это в ваших силах. Имеется в виду Мирлин или кто-нибудь из ваших шерстяных друзей. Я бывал здесь раньше; это мне прекрасно известно, но тогда вы демонстрировали более впечатляющие эффекты. Помните — яркие и резкие пейзажи со львами, а стен я тогда вообще видеть не мог. Здесь же, насколько я понимаю, — место вашего обитания. Не обязательно было надевать человеческие лица специально ради меня. Меня ничуть не смутило бы, если в действительности вы похожи на гигантских пауков.
Пауза.
Затем раздалось:
— На-а-ам на-а-до п-п-по-го-о-во-рить с-с-с ва-а-ми… за-а-а-ин-те-е-ре-со-о-ва-н-но.
Откуда исходили голоса, я так и не понял. Никаких громкоговорителей видно не было, а голос был размыт, как и все, что было вокруг, как будто они слабо представляли себе понятие "наводка на резкость".
— Мне тоже интересно поговорить с вами, — ответил я, — но мне кажется, вам нет смысла говорить именно со мной. По-моему, в прошлый раз вы очень тщательно просмотрели содержимое моих мозгов, а теперь, судя по проводам, выбрали и остаток.
— Не-е-льзя чи-и-тать мы-ы-сли-и, — сказали они мне. — Та-а-кое во-о-змо-о-жно то-о-лько-о в со-о-зна-а-тель-но-о-ом с-со-о-сто-я-ни-и-и. Мы-ы не-е по-о-ни-и-ма-а-ем сло-о-во "о-о-ди-и-но-о-чес-тво".
Но мне не представилось возможности объяснить им, что такое «одиночество». Наконец-таки распахнулась дверь. Я не заметил, то ли одна половина убралась в другую, то ли просто исчезла, образовав проем. Только что там была стена, а в следующее мгновение появился черный прямоугольник высотой более двух метров.
Но когда он входил, ему все равно пришлось пригнуться. Большой любезностью с его стороны было и то, что он принес с собой мои вещи. Даже мои удобные ботиночки.
— Тесна Вселенная, не так ли? — произнес я, натягивая штаны. Лица не исчезли; они все еще плавали вокруг, то сливаясь, то разделяясь. Что-то очень странное было в их незрячих глазах. Им удалось синтезировать человеческие черты, но человеческая мимика оказалась им неподвластна. И уж совсем они не походили на тех бессмертных суперменов, которых рисовал я в своем воображении.
— Привет, мистер Руссо, — ответил Мирлин.
— Можешь звать меня просто Майк, — уже не в первый раз предложил я ему. Особенно после того, как ты спас мою жизнь. Насколько я понял, Сюзарму Лир ты тоже спас. А что с Серном?
— Он погиб. Но мы подобрали также одного из тетраксов.
— Тульяра-994?
— Да. Второй был Вела-822. Но когда мы его нашли, он, как и Серн, был невосстановимо мертв.
Я заметил: не просто «мертв», а "невосстановимо мертв".
— Ну, так Тульяр, наверное, вам и был больше всех нужен, — сделал я вывод. К этому времени я уже облачился в рубашку и штаны, а теперь натягивал ботинки.