Закат Америки
Шрифт:
Ибо чисто концептуально только Россия может подкрепить ту систему «глобальности» мировой экономики и международных отношений, за сохранение которой так сражаются США. При всей своей мощи и Китай, и в еще большей мере Западная Европа являются региональными силами, которые даже на пике своего могущества очень четко понимали пределы своей экспансии. И хотя Китай некогда считал себя центром вселенной и именовался «Поднебесной», однако же построил, не считаясь с затратами и человеческими жизнями, Великую китайскую стену, которой четко разграничил «мое» и «не мое». Да и зачем китайцам глобальность — поставив под свой экономический, а затем и политический контроль прилегающие к себе районы, они решат большую часть своих геоэкономических и военно-политических проблем. Россия же по определению является трансрегиональной силой, замыкая на себе «силовые линии» геополитического взаимодействия европейского Запада, исламского Юга и склоняющегося к Китаю Дальнего Востока. И дело здесь не столько в военной силе, сколько в том, что без России не может возникнуть какая-либо серьезная коалиция, способная бросить вызов господству США. И несмотря на постоянные заявления о том, что «Россия повержена» и что с ней не следует более считаться, в США даже те, кто это говорит, прекрасно понимают: от того, как поведет себя эта сила, будет зависеть очень многое в XXI веке, а может быть, даже раньше.
Действительно, представьте себе, что «случится страшное» и Москва с упертостью загнанного в угол медведя начнет, хотя и неуклюже, но целенаправленно луп ц евать американских союзников на постсоветском пространстве (а это очень просто — надо всего лишь изменить систему отношений так, чтобы благополучие этих режимов оплачивалось не Москвой, а Вашингтоном). А затем сыграть в некую геополитическую игру, использовав свои связи с Ираном и Китаем, а также контроль над значительной частью трансевразийских коммуникаций (что также довольно просто — достаточно привести в порядок БАМ и Транссибирскую магистраль, а также объяснить зарвавшемуся Нурсултану Назарбаеву, "что к чему "). Это будет если не конец эры господства Америки на торговых путях (прежде всего — морских), то, по крайней мере, существенный кризис данной системы.
Понимают американцы и то, что при всем экономическом кризисе Россия потенциально является столь мощной промышленной машиной, что для американцев контроль над ней будет означать возможность поддержания собственной экономической системы (причем и той, которая уже оторвалась от американской почвы, и той, которая все еще находится на территории США). Иными словами, Россия нужна США для того, чтобы больше не думать о том, что происходит в Европе и Японии, а также для того, чтобы дать понять становящимся все более самостоятельным элитам этих государств, что США и без них обойдутся.
Наконец, США, хотя и могучая в финансовом отношении держава, однако же при относительном упадке внутренней экономики эта могучесть реализуется в основном в сфере мировой торговли и международного финансового рынка. И тот факт, что население России предпочитает хранить свои деньги в долларах, означает не только, что россияне финансируют государственный долг США, но и то, что существенная часть ресурсов России как бы играет роль гаранта устойчивости американского доллара. К тому же, сейчас, когда российская экономика находится в весьма неоднозначном периоде «предподъема», возникает вопрос о том, на какой основе этот предподъем перейдет в реальный подъем. Ясно, что единственным источником капитала для такого подъема будут внутренние накопления, — иностранные инвестиции в массовом порядке, как правило, приходят тогда, когда подъем становится необратимым. Вопрос в том, кто сможет консолидировать этот внутренний капитал: государство, российские финансовые структуры или контролируемые из-за рубежа и прежде всего со стороны США финансовые монстры. И ответ на этот вопрос определит не только судьбу России, он определит и судьбу США, ибо сравнимых с российскими ресурсов: финансовых, индустриальных, интеллектуальных, природных — в мире больше нет.
А из этого следует весьма прозаический вывод: нам не следует питать иллюзий относительно того, что нас оставят в покое и мы сможем спокойно заниматься «своими делами». Этот шанс у России был два-три года назад, но теперь его просто не существует: наши дела уже перестали быть просто нашими. И США уже не нужна «нейтральная» Россия — им нужна Россия «дружественная», которая волей-неволей будет выну ж дена играть по тем правилам, которые сформировались в системе международных отношений. Сформировались при деятельном и определяющем участии США; сформировались для того, чтобы США и далее смогли безбедно существовать в качестве «единственной сверхдержавы».
Возможно, заключение статьи покажется читателю нелогичным, но на мой взгляд, то, что происходит сейчас с США, говорит о том, что для России пришло время «большой геополитики», стратегических решений и долгосрочных комбинаций. И все это — несмотря на тот внешний упадок, которым характеризуется наша государственность. Просто у нас нет иного выхода, если мы хотим, чтобы в XXI веке наше государство было не просто самостоятельным, а играло бы заметную роль в мире. И не стоит считать США всемогущими, — в конечном счете, разговоры о том, что «в Вашингтоне все уже решили» и нечего «рыпаться», есть проявление пораженчества. С такими настроениями нечего лезть в политику, ибо наша задача заключается не в том, чтобы доблестно умереть «назло всем», наша задача в том, чтобы победить. И победить вчистую.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СИЛА И БЕССИЛИЕ АМЕРИКИ
3.1. Американская империя как эксперимент.
Современная Америка представляет собой «демократическую» империю, ибо она стремится искусственным путем к усилению своей позиции не только в североамериканском регионе, но и во всем мире. Такой характер нынешних Соединенных Штатов Америки вытекает из эмпирического факта насыщенности мира гиперстрессовыми, переуплотненными равными производителями, что чревато катастрофами как естественными регуляторами любого перенапряжения. «Неожиданно создаются союзы государств: североамериканских, западноевропейских, восточноевропейских (некие новые „демократические“ империи), внутри которых торговля товарами, услугами, технологиями свободна, а ограничения… возникают уже между союзами» (Сохань Л.В., Сохань И.П. Новые «демократические» империи // Социс. 1997. № 2. С.67). Ключевыми моментами в такого рода новых «демократических» империях, представляющих собой прежде всего экономические союзы, являются, во-первых, компактность, когда страны принадлежат к одному региону (это облегчает охрану границ и дает экономию на расходах по транспортировке сырья и товаров), во-вторых, наличие менее развитых стран относительно ядра объединения (они выступают резервуаром низкоквалифицированной рабочей силы и потребительским рынком для товаров). Именно слабые страны по отношению к ядру союза играют роль аналога колоний прошлых империй типа Британской.
Следует также не забывать, что Америка представляла собой империю и в старом, политическом понимании этого термина, обозначающего такие государства, как Британия, Франция, Испания, Португалия, Россия, Германия и др. Изданный в начале XX столетия «Малый энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона» поясняет термин «империализм» следующим образом: «В последнее время термин империализм обозначает в Англии, в Соединенных Штатах, также в Германии стремление к расширению колониальных владений, укреплению связи метрополии с колониями и к усилению своего политического влияния в международных отношениях. Империалистическая политика есть следствие искания промышленной буржуазией новых обширных рынков, правительственных заказов на сооружение в новых колониях железных дорог и т.п.» (Малый энциклопедический словарь. Репринтное воспроизведение издания Ф.А. Брокгауз — И.А. Ефрон. М., 1994. Т.2. С.1832-1833). Во всяком случае, несомненно одно — возникшие свыше 200 лет назад Соединенные Штаты Америки с течением времени превратились в имперское образование, принципиально не отличающееся от других, классических империй.
Принимая во внимание все это, можно утверждать, что подчеркиваемая американским историком А.М. Шлезингером борьба в общественном сознании Америки традиции (Америка имеет начало и конец) и контртрадиции (Америка — избранная страна, Израиль нашего времени) (См. Шлезингер А.М. Циклы американской истории. М., 1992. Гл.1), решается в пользу исключительности, мессианства Американской империи. Необходимо иметь в виду то обстоятельство, что отцы-основатели Соединенных Штатов Америки ориентировались на опыт Римской империи при построении государства. "Античный опыт, — отмечает А.М. Шлезингер, — не давал покоя воображению федералистов. Поэма Роберта Фроста, где воспевается «слава очередного века Августа… Золотой век поэзии и власти», получила бы более широкое понимание на вступление в должность Джорджа Вашингтона, а не Джона Кеннеди. Отцы-основатели затеяли необыкновенное предприятие, имя которому — республика. Чтобы ориентироваться в этом полном опасностей путешествии, они вглядывались сквозь толщу времен в опыт Греции и особенно Рима, который они считали благороднейшим достижением свободных людей, стремившихся к самоуправлению. «Римская республика, — писал Александр Гамильтон в „Федералисте“, — достигла высочайших вершин человеческого величия». Пребывая в данном убеждении, первое поколение граждан американской республики назвало верхнюю палату своего законодательного органа сенатом; поставило под величайшим политическим трудом своего времени подпись «Публий»; изваяло своих героев в тогах; назвало новые населенные пункты Римом и Афинами, Утикой, Итакой и Сиракузами; организовало общество «Цинциннати» и посадило молодежь за изучение латинских текстов…
Данная параллель обладала убедительностью. Альфред Норт Уайтхэд позднее сказал, что век Августа и составление американской Конституции были теми двумя случаями, «когда народ у власти свершил то, что требовалось, настолько хорошо, насколько возможно это представить». В этом заключалось также и предостережение, поскольку величие, воплощенное в Риме, обернулось бесславным концом. Могли ли Соединенные Штаты Америки надеяться на лучшее?" (Шлезингер А.М. Указ. соч. С.17-18).
В плане наших размышлений существенным является то, что возникновение и функционирование любой империи (неважно, является она монархической или демократической) представляет собой социальный эксперимент. История, которая носит многовариантный характер, как бы проигрывает тот или иной сценарий развития общества, что вносит свой вклад в выработку стратегии и выбор дальнейшего движения человечества. Само собой разумеется, что любая империя, выполнив моделирующую функцию, клонится к упадку и заканчивает свое существование, и в этом смысле современная американская империя ничем не отличается от всех известных истории империй. Польза же для человечества от этого несомненна, ибо оно получает данные о значимости того или иного пути своего развития, что дает ему возможность выбрать наиболее адекватный путь развития.