Закат и Рассвет
Шрифт:
— Ты в край одурел?! — Орал бородач со шрамом по кличке Клык. — На кой хрен тебе сдалась деревня?
— Зачем ты задаёшь вопросы, ответы на которые далеко за гранью твоего понимания? Грабя, убивая, разоряя до этого, ты задавал те же вопросы? Ответ тебе ничего не даст, а потому мы не будем тратить на это время. — Спокойно говорил человек в маске Лисы.
Он сидел за столом с Клыком, пока тот плотно налегал на эль и чем пьяней он становился, тем больше он терял страх и позволял себе сомневаться в предлагаемой работе. Так или иначе, выбора у него не было и человек в маске ещё раз дал это понять, убив десять его лучших
— А откуда я буду знать, что ты меня не кинешь? — Сбивчиво, пьяным тоном поинтересовался Клык.
Зелёные хитрые глаза смотрели на него через прорези в этой лисьей маске, которая снилась теперь в кошмарах.
— Ты пьян, раз задаёшь такие вопросы. Однако, меня радует твоя храбрость перед лицом смерти, поэтому я дам тебе обещание. — Лис встал из-за стола и положил руку в чёрной перчатке на плечо Клыку. По коже пробежал холодок. — Сейчас я покину тебя, а завтра вернусь с мешком золотых. Там будет первая половина. Вторую ты получишь, когда сделаешь свою грязную работу. Приходи в…
Корвус добрался до тайной двери в скале. Перед этим пришлось повозиться и взобраться по весьма крутому подъёму, но теперь он наконец здесь. Я был тут пятьсот лет назад и ничего не изменилось, думал он, идя по крутому уступу к спрятанной двери. И через тысячу лет не изменится. Архатрас будет стоять. Поколения сменят друг друга, короли будут рождаться, всходить на престол и гибнуть, а гора так и останется недвижно на этом месте, окружившая себя одеялом Архонского леса. И никто после этого дня не узнает, что внутри спрятана некогда великая твердыня, одна из пяти. И никто не узнает, что это я виновен в сотворении этой горы. Сегодня я отдам последнюю монету, уже вечером тайный проход навсегда закроется и я отправлюсь домой.
Корвус дошёл до входа. Неприметная серая стена, а перед ней — небольшой каменный выступ с углублением. Самая мерзкая часть, чтоб его. Он подошёл к выступу и снял чёрную перчатку с левой руки. С секунду он смотрел на уродливый чёрный шрам, вырезанный когда-то на тыльной стороне ладони, вновь стал замечать ноющую боль. Будет болеть сильнее, опять привыкать. Корвус прислонил руку к выступу, шрамом в углубление, и сжал в кулак. Острая боль пронзила его руку с такой силой, что отдавалась во всём теле. Мир вокруг помрачнел, лучи полуденного солнца притупились, краски потускнели. Стена перед Корвусом медленно и тяжело сдвинулась, открылся проход.
Перед тем, как пойти, Корвус сел на снег перевести дух. Краски и свет вернулись. Левая кисть пульсировала, казалось, она вот-вот лопнет. Корвус достал из сумы готовую самокрутку и прикурил её от небольшого огонька, возникшего между указательным и большими пальцами. Старые фокусы.
Докурив, он нехотя поднялся и вошёл в скрытую твердыню. Дверь за ним медленно закрылась и тьма окутала Корвуса. Тут стоял затхлый запах старины. Он подождал пару минут, пока привыкнут глаза, и направился вверх по длинной винтовой лестнице.
Подъём займёт пару часов. Дело осталось за малым. Узнать, что к чему и смыться отсюда поскорей. Домой, в деревню. Корвус думал о ней. Какое замечательное место. Спокойное. Маленькие деревянные домики, добрые жители, живущие здесь поколениями и не знающие бед серьёзней, чем починить сломавшиеся качели для детей. Достаточно часто я навещал их, теперь стану одним из них, стану частью их коротких жизней. Увижу Брана, увижу Харта. Всего неделя прошла, а я соскучился.
Но если услышанное от пророка окажется настолько важным, что ты не сможешь остаться в стороне? Видения просто так не приходят, их насылают. Но сейчас не может быть провидцев. Исключено, люди давно забыли искусство звёзд. Что же тогда случилось? В памяти всплыло само видение. Горящая соломенная игрушка без головы, бычий череп с человеческими красными глазами и лиса с чёрным кроликом в зубах. Она на секунду останавливается, и оборачиваясь, смотрит на меня. Не понимаю.
Лестница кончалась широким залом с монолитной каменной подставкой для книги в центре. Не медля Корвус достал из сумы толстую книгу в твёрдом переплёте. Её обложка была чёрной и жуткой. Казалось, что она поглощает тьму вокруг себя. Страницы сделаны из сухой и неприятной бумаги. Когда Корвус открыл её. Безумный страх сковал душу. Он тут же переменился на гнев. Появилось непреодолимое желание послать всё к чертям, разнести эту идиотскую подставку и вообще взорвать эту треклятую гору, будь она неладна. Держись. Это всего лишь наваждение и ты вкурсе. Не поддавайся. В голове зазвучал шёпот, и чем дольше оставалась книга открытой, тем больше шёпот перерастал в отчаянный крик. Остановившись на нужной странице, он положил книгу в специальное углубление на пьедестале.
Подул морозный ветер, факелы на стене загорелись багровым пламенем и зал осветился. Серые стены с вырезанными на них фигурами созвездий, старый каменный стол со стульями, где давным давно проводились советы монахов, на потолке огромный стеклянный купол, через который виднелось звёздное небо. Корвус смотрел на это небо и хотел швырнуть в него какой-нибудь камень.
Будь у него вторая из книг, небо бы и осталось таким прекрасным, но у него была другая. Тьма медленно окутывала всё над куполом. Свет факелов потускнел. По стене сползало нечто, отдалённо похожее на человека в плаще. Тень с потолка медленно тянулась к тени Корвуса. Он приготовился, взял в руку монету и держал её перед своим лицом, закрыв глаза. Когда они соединились, мрак окутал Корвуса плотной пеленой. Он снова вспомнил, каково чувствовать холод, начал дрожать. Голоса всех живущих пронизывали его, что-то спрашивали, кричали. Это длилось целую вечность, пока он не ощутил твёрдость в ногах. Боль в руке ушла. Ушёл и гнев. Он прибыл. Теперь можно открыть глаза.
Корвус стоял в просторном зале, яркий свет ударил в глаза и поначалу пришлось щуриться. Под ногами лежал красный ковёр с золочеными узорами по краям. Вместо потолка бесконечные стены уходили в слепящий белый свет. На широких витражных окнах были изображены Первые Тринадцать, и их мать. Они стояли вокруг неё, излучающей свет, и все смотрели на Корвуса. Впереди расположился большой дубовый стол с расписными ножками. На столе свалено множество разных книг, рядом золотые весы. Восседал здесь тощий молодой человек, блондин с голубыми глазами в очках. Одет он был в белоснежную рубашку и чёрные штаны с сапогами. Белое перо в его руках дёргалось туда-сюда, аккуратно выводя каждую букву. Получалось красиво. Вдоль стен позади парня стояли переполненные шкафы с книгами. К одному была приставлена деревянная лестница, уходящая в бесконечный свет наверху. Молодой человек дописал что-то, поставил аккуратную точку.
— Давно ты не приходил. — Спокойно сказал он, снимая очки и кладя их на стол рядом с весами.
Перо уткнулось в чернильницу и откинувшись на стуле, голубоглазый писарь положил руки перед собой и смотрел на Корвуса.
— Здравствуй, Кан. Да, действительно давно.
— Ты не изменился, старый друг. — Кан еле заметно улыбнулся. — За какими ответами ты здесь на этот раз?
Корвус подошёл к столу и вручил монету. Кан улыбнулся шире, глядя на неё, и перевёл взгляд на гостя.
— Последняя. — Довольно сказал он и большим пальцем подбросил её. Монета полетела вверх и исчезла в белом свете. — Спрашивай.