Закат империи

Горелик Елена Валериевна

Ветер словно в насмешку переменился на северо-восточный, едва эскадра миновала Морант Пойнт. Корабли, и так нагруженные, еле ползли. Галка злилась, кляла привереду Нептуна последними словами, но всё напрасно. Лишь на второй день к вечеру задул восточный, а затем и юго-восточный ветер, и эскадра прибавила ходу. Если бы не это, не миновать бы им неприятной встречи. А когда прямо по носу флагмана показался берег острова Беата, все вздохнули с облегчением. Свои воды - это свои воды, как ни крути. Но всё же сомнения, поселившиеся в душах пиратов, не давали им покоя. Они знали, что идут уничтожать вражескую эскадру, и были готовы к бою с серьёзным противником. А получилось

избиение младенцев: эскадры на рейде не оказалось, гарнизон же Порт-Ройяла попросту порвали. Значит, вскоре вражеская эскадра в полном составе заявится к Сен-Доменгу. Значит, ещё один бой…

Сомнения. Они способны, как ржавчина, изъесть даже самый стойкий характер. Потому матросы "Гардарики", коротавшие время между вахтами на полубаке, даже малость удивились, когда к ним вышла мадам капитан. С торчавшей из кармана записной книжкой и карандашиком за ухом.

–  Кэп, - Хайме, давно знавший Галку, удивился меньше прочих и уступил ей место на перевёрнутой бочке.
– Что-то случилось?

–  Пока ничего, если не считать поноса, напавшего на Красавчика Жана, - с усмешкой ответила Галка, усаживаясь на бочонок.
– Пусть не жрёт чего попало.

–  Ага, и моется почаще, - фыркнул один из новеньких, сен-доменгский испанец Рамон, некогда служивший матросом на купеческом судне.
– А то и выглядит как дерьмо, и воняет так же.

–  Давно ли мы сами так же благоухали, приятель?
– поддел его Хайме.

–  Когда это было-то…

–  Хайме, списал бы ты этого засранца на берег, а то всех уже до печёнок достал, - предложила Галка.
– Что скажете, парни?

–  В шею его гнать! К чёрту! Пусть убирается!
– загалдели пираты. Жан хоть и был отменным матросом, но его нечистоплотные привычки и приставания к юнгам - будто баб на берегу ему было мало!
– действительно всех достали.

–  Значит, решено: как придём в порт, Жана на берег, - кивнула Галка.
– Одной проблемой меньше.

–  Да, - протянул Роджер - старый проверенный матрос, ходивший на "Гардарике" ещё с Мериды, с семьдесят второго года.
– Англичане на нас прутся, это вам не испанский колониальный флот. Чем меньше будет на борту дураков, тем лучше.

–  В точку, - согласилась Галка. Роджер сразу перешёл к главному, это облегчило ей задачу.
– Когда берёшься за серьёзное дело, нужны умные люди. Вроде вас… А я знаю, что умный и честный человек не станет кривить душой и скрывать свои сомнения. Вы ведь сомневаетесь, парни. Не отрицайте, я и сама сомневаюсь. Есть такой грех.

–  Так вы что же, не верите, что мы можем победить?
– ошарашено спросил Роджер.

–  Сомневаться и не верить - разные вещи, парень, - проговорил Хайме.
– Хотя, всяко бывает. Я помню встречу с испанцами неподалёку от мыса Гальинас, - хохотнул он.
– Кто был там, не даст соврать. Вот честное слово, парни: я ни на грош не верил, что мы вырвемся. А мы вырвались. Да ещё надавали этому дону Педро по морде. Но теперь-то что?… Что теперь, капитан? Как нам быть, если даже вы сомневаетесь?

–  Верить, - с тонкой улыбкой произнесла Галка.
– Верить, что у нас всё получится. А ещё - кое о чём помнить.

–  О чём?
– в один голос спросили сразу несколько матросов.

–  О том, что Сен-Доменг - это наша гавань.
– Галка намеренно сделала акцент на последних словах.
– И хрен мы её кому-то отдадим, пока живы.

–  Всё верно, капитан! Когда это мы своё без боя отдавали?!
– снова загалдели матросы.
– В пекло все эти чёртовы сомнения! Краба в штаны английскому адмиралу, якорь в задницу его капитанам и сто чертей в печёнку всем, кто на нас полезет! Драка - так драка!

–  Я вижу, у английских докторов будет куча

работы - лечить распухшее от крабьих клешней достоинство адмирала, а также вырезать якоря из задниц и чертей из печёнок у всей эскадры, - съязвила Галка, вызвав волну хохота.

Это наша гавань. И хрен мы кому её отдадим.

Недавно один голландец-газетчик спросил у меня: есть ли нечто такое, за что я бы не задумываясь отдала свою жизнь. Я честно ответила: это Сен-Доменг. Но это моя жизнь, и я могу распоряжаться ею так, как сочту нужным. А что же до парней?

Ни во что не верящих в Сен-Доменге почти нет. Или этот вид повыбили в предыдущих драках, или они ушли. А для тех, кто остался, своя гавань - не пустой звук. Они тоже готовы за неё умереть. Но если мы все передохнем, какой в том смысл?

Чтобы смерть тех, кому предстоит погибнуть, была не напрасной, кто-то должен выжить. И продолжить наше дело.

–  Ну, слава Богу! Влад вернулся!

Сторожевик с новостями пришёл ещё позавчера. А сегодня, двадцать второго марта, четыре фрегата, остававшихся караулить англичан у Морант Пойнт, бросили якорь на рейде Сен-Доменга.

Рассказ Влада никого особенно не впечатлил и не удивил. Двадцатого числа фрегаты подождали, пока линкоры английской эскадры уйдут вперёд, и атаковали кордебаталию. Благодаря дальнобойным пушкам удалось не столько навредить англичанам, сколько их раздраконить. И результат не заставил себя ждать: от эскадры отделились пять равноценных по водоизмещению фрегатов и направились на перехват наглецов под республиканскими флагами. Наивные… Словом, через пару часов один из этой пятёрки потонул, а два получили значительные повреждения и вынуждены были лечь на обратный курс. С линкоров пальнули по убегавшим сен-доменгцам, да уж больно далеко они уже были, снаряды легли с большим недолётом. Но задача засады была выполнена на сто процентов: во-первых, точно установлен состав вражеской эскадры и приблизительно подсчитана её огневая мощь, а во-вторых, у англичан минус три фрегата.

–  Мы опередили их на сутки, не больше, - напоследок сказал Влад.
– Линкоры тяжёлые, тянутся хорошо если на шесть узлов с небольшим. Самое большее - семь. А мы сразу двинули на десять, в галфвинд. Так что завтра ждите гостей.

–  Ждём, - с недоброй усмешкой проговорил Джеймс.
– И поверь, с нетерпением…

11

–  Джонас Харди.
– Этьен без особого удовольствия положил на стол генерала несколько исписанных листков.
– Торговец, один из самых успешных. Лес, хлопок, шерсть. Ни единого нарекания, никто худого слова про него сказать не мог. И - нате вам… Вы как вышли восьмого, ещё до рассвета, я сразу бухту и перекрыл. Купцы, понятно, раскричались, но приказ нарушить не посмели. Все, кроме одного. Тот в обход приказа на шхуне из бухты дёрнул. Ну, парни на сторожевике его и цапнули. И что вы думаете? Капитан трясётся, чуть не на блюдечке подносит нам свои бумаги. А там записка… Да вот она. О чём в ней написано, вы бы и без меня догадались: "Флот вышел, город открыт для атаки". Я этого капитана за жабры взял, он сразу всё и выложил: мол, записку отправил купец Харди, его кредитор. Обещал долг простить, если довезёт бумажку до Сент-Джонса… Парни к купцу, а того, видать, предупредили. Или, скорее, сам всё просёк. Он свои бумаги в очаг - сколько успел - да как только парни в дом, он шарик какой-то разжевал и…того. Мы у него в коробочке ещё один такой шарик нашли. Дали собаке - тут же сдохла… Словом, здесь меня переиграли, капитан.