Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Фернан видел, как лицо Марины, переводившей эти слова, исказилось гримасой недовольства. Девушке явно не понравилась идея о том, что Кортеса пытаются соблазнить ацтекскими красавицами.
— Не задерживайся в этой грубой, нищей, дикой и негостеприимной Тлашкале, — снова вступил другой ацтек. — Поспеши в несравненный Теночтитлан — сердце этого мира, город, равных которому нет на свете. Ты не пожалеешь.
Не дав пока послам никакого конкретного ответа, Эрнан Кортес отпустил их и предложил обсудить их приглашение.
— Не первый уже раз удивляюсь тому, с какой скоростью здесь разносятся слухи, — высказался первым Веласкес де Леон. — Лошадей здесь нет, голубиной почты тоже. То ли сигнальными кострами общаются, то ли еще как-то. Усмирили мы Табаско и в Семпоале об этом быстро узнали. Теперь вот, стоило нам победить Тлашкалу, Монтесума в своей далекой столице об этом уже знает и шлет нам поздравления. Можно представить, как засияла наша слава на всю его империю, когда стало известно, что мы одолели свободолюбивых и непреклонных горцев. Чего он сам, кстати, сделать так и не смог.
— Похоже, у индейцев налажена целая сеть гонцов-скороходов, — задумчиво сказал Кортес. — Но вопрос в другом — стоит ли нам принимать совет ацтеков. Педро?
— Я им не доверяю, — отрезал Альварадо, нахмурив золотистые брови.
— Ты вообще никогда индейцам не доверяешь! — рассмеялся Фернан.
— И правильно делаю, — набычился тот.
— По-моему, Монтесума пребывает в настоящей панике. Сами слышали, что говорили его послы. Тут и слова о том, что горцы хотят нас убить, и обещания богатств, и прекрасных девушек, и невиданных яств, и сказочных чудес. Короче, они готовы наплести что угодно, лишь бы мы поскорее покинули Тлашкалу. Теперь император даже приглашает нас в гости, хотя раньше прямо заявлял, что нам в столице не рады. Вряд ли это искренняя забота о нас.
Эти слова произнес Гонсало де Сандоваль. Довольно молодой воин, на вид ему не было еще и двадцати пяти, он постепенно выделился из общей массы солдат. Хладнокровный, уверенный в себе и искусный в бою, Гонсало привлек к себе внимание Кортеса и теперь все чаще присутствовал на советах. Будучи талантливым военачальником, он с успехом руководил пехотой в нескольких столкновениях.
— Готов поспорить на своего коня, что Монтесума надеялся решить две проблемы сразу, — сказал Кортес. — По какой-то причине он не пожелал воевать против нас своими армиями. Наверное, предвкушал, что мы прибудем в Тлашкалу, а уж тут свирепые горцы с радостью перережут нас на алтарях. Таким образом, он и от нас бы избавился, и Тлашкалу заметно ослабил. Он совсем не ожидал того, что мы выйдем победителями в этой войне. Теперь император лихорадочно пытается разорвать наш союз с местными жителями. Я не буду пока давать никакого однозначного ответа. Приму еще несколько раз послов Монтесумы, пообщаюсь с тлашкаланцами. Послушаем детальнее, что они друг про друга говорят.
Теперь генерал-капитан мог себе позволить не слишком спешить. Окрестные индейцы, стараясь всячески подтвердить свою дружбу, щедро несли в испанский лагерь пищу и дрова, охотно торговали, без страха, хотя и издалека, любовались лошадьми. Кортес послал весть на побережье, в Веракрус. Хуан де Эскаланте, оставленный там командовать, передавал, что в городе все спокойно, а уж радость тотонаков в Семпоале невозможно и словами описать. Прибрежные индейцы в глубине души сомневались, что белолицые чужеземцы добьются таких успехов. Теперь же, узнав, что Тлашкала и Теночтитлан наперебой предлагают дружбу и союз, тотонаки воспрянули духом и окончательно уверились в могуществе испанцев. Кортес принял еще одну делегацию от Монтесумы с богатыми дарами, после чего объявил, что столицу империи посетит обязательно, раз уж его так приглашают, но сначала погостит в Тлашкале.
Вступление в это неприступную горную цитадель оставило в памяти конкистадоров самые яркие воспоминания. Еще на подходе к воротам испанцев встречали тысячи горожан. Причем, это была не стихийная толпа зевак, стремящаяся посмотреть на невиданных чужаков. Люди разделились по своим племенам и родам, не суетились, не напирали — блюли достоинство. Над каждой такой группой реяли знамена. Все они щеголяли своими лучшими одеждами, которые также заметно отличались расцветкой и покроем. Улыбающиеся, украшенные цветами и длинными блестящими перьями, они приветливо махали руками, встречая гостей.
Перед самыми воротами ждала большая делегация жрецов. Со всех сторон располагались десятки невысоких глиняных курильниц, благовонный дым из которых окутывал все вокруг. Сладковатый и приторный, он щипал глаза, от него першило в горле, да и вообще он мешал дышать. Учитывая, что эти ароматические смолы стоили здесь больших денег, легко было понять, что Тлашкала не поскупилась ради церемонии встречи испанцев.
Местные жрецы, в отличие от священнослужителей того же Табаско, носили белую одежду, но на этом все хорошее заканчивалось. Они оказались такими же неопрятными и нечесаными, к тому же пришли явно сразу же после жертвоприношения. На белоснежной ткани ярко выделялись совсем свежие пятна крови. Такими же следами пестрели и их лица. Жрецы били в барабаны, дули в трубы и свирели, без устали кланялись, короче, всячески выражали свое почтение. От обилия звуков впору было оглохнуть.
Несмотря на все выказанное дружелюбие, конкистадоры входили в город с немалым беспокойством. Здесь они уже никак не могли построиться квадратом, который позволил бы отразить неожиданную атаку. Испанский отряд поневоле растянулся длинной колонной, которая оказалась куда более уязвимой. Фернан шел в самом начале, сразу за несколькими всадниками, которых возглавлял Кортес. Рядом, в паланкинах, развлекая генерал-капитана беседой, восседали самые главные вожди.
Гонсалес зорко смотрел по сторонам. Справа и слева, на земле и чуть выше, на плоских крышах домов, теснились тысячи индейцев. Насколько искренне звучали их приветствия? Постоянная настороженность действовала на нервы, но поддаться беспечности было бы слишком глупо. На испанцев сыпались тысячи цветочных лепестков. Что мешает с такой же легкостью забросать их камнями? Впрочем, Кортес бдительности не терял. Еще до вступления в Тлашкалу он раздал четкие указания, что делать, если местные жители нападут. Закаленные и ко всему подготовленные солдаты готовы были отразить атаку. Во главе отряда ехали Кортес и Альварадо. Диего де Ордас и Гонсало де Сандоваль замыкали колонну.
Но все волнения оказались напрасными. Прекрасные девушки со смехом и без всякого страха подбегали к чужеземцам и вешали им на шеи пышные гирлянды из крупных разноцветных роз. Особенное внимание доставалось всадникам. Вскоре все они, вместе с лошадьми, стали похожи на настоящие бродячие клумбы. К Фернану подбежала совсем еще молодая девчонка, потупилась и застенчиво протянула ему букет цветов. Тот рассмеялся, взял подарок, а саму девушку на секунду обнял за плечи, ни на миг не сводя при этом глаз с едущего впереди генерал-капитана. Он, как телохранитель Кортеса, отлично знал, в чем заключаются его обязанности. Гонсалес не слишком доверял индейцам. Впрочем, для него настороженность постепенно стала естественной чертой характера.
Тлашкала оказалась еще красивее Семпоалы. Высокие каменные или кирпичные дома, ровные чистые улицы, широкие площади. В городе стояли бани и цирюльни, нашлись и рынки, на которые стекались тысячи человек. Некоторых товаров не хватало — чувствовалась торговая блокада Монтесумы. Но все, что удавалось вырастить или создать усилиями местного населения, удивляло своим качеством. Вместо хлопка использовали агаву — популярное здесь растение, дающее прочное волокно. Ткань из нее получалась более грубой, чем хлопковая, но выбирать не приходилось. Продавали разноцветную одежду, изделия из глины, камня, древесины, украшения из меди и перьев. Жизнь в этом большом и хорошо укрепленном городе кипела.