Закат Пятого Солнца

Штаб Юрий

— Сейчас полезут в ближний бой, — пробормотал он. — Безумные дикари! С потерями совсем не считаются. Раз за разом идут на штурм, теряют людей сотнями, откатываются и снова атакуют. Хоть одна радость — целиться не нужно. По такой толпе и слепой попадет.

Полностью оправдывая слова Риоса, индейцы двинулись на приступ. Себастьян тут же спешно разрядил арбалет. То справа, то слева слышался щелчок тетивы или хлопок от выстрела аркебузы. Отдельные воины в бегущей вперед толпе падали, но разве лавину можно остановить брошенной в нее пригоршней песка? Фернан видел размахивающего топором ацтека. На нем сиял ослепительно-белый стеганый панцирь, длинные волосы были завязаны в пучок на

макушке. На левом локте красовался круглый щит, украшенный перьями. Через несколько мгновений Гонсалес всадил ему в горло стальное острие копья. Тут же выдернул, метя в следующего противника. Он бил без устали. Стоя на высокой стене это удобно было делать. Но время шло… Вместо одного убитого наверх пытался забраться следующий. Погибшие ацтеки валились вниз, однако это не отбивало охоту у остальных.

Справа потянуло запахом пожара. Фернан оглянулся. К небу поднимался густой столб черного дыма. Стены дворца сложены из камня, но многие надстройки и внутренние здания были деревянные. Он чертыхнулся, но остался на месте. Стоит сорваться тушить пожар, как ацтеки тут же прорвутся внутрь. Пускай разбираются те, кто оказался поближе. Одна радость — они на острове, кругом вода, совсем рядом канал и колодцы. Огонь не продержится долго. В это мгновение кто-то из индейцев умудрился вцепиться в его копье. Оно чуть ли не до половины обагрилось кровью, древко было наверняка скользким, но ацтек держал крепко. Фернан подхватил лежащий на земле меч и сделал быстрый выпад. Острие клинка вошло в горло врагу.

И все завертелось вновь. Нападающие тащили с собой лестницы, обстреливали осажденных тучами стрел и камней, бросали факелы. Испанцы сражались мужественно, но силы были слишком неравны. Через час атакующий порыв индейцев иссяк и они отступили. Гонсалес без сил рухнул там, где стоял. Себастьян оказался, как и всегда, предусмотрителен. Открыв приготовленную заранее сумку, он вытащил оттуда флягу с водой и несколько кукурузных лепешек. Протянул все это другу. Так они и сидели, обедая прямо на боевом посту. Уходить куда-то не имело смысла. Стоит только ненадолго отлучиться, как последует новое нападение.

Фернан поднял глаза вверх. Уже перевалило за полдень. Июнь. Солнце жгло немилосердно. На открытом месте можно запросто изжариться. Хорошо, что над головой дощатый навес, который защитит и от солнечных лучей и от вражеских стрел.

— Сколько мы продержимся? — хрипло спросил он. — Еще пара дней таких штурмов и все наши солдаты просто умрут от изнеможения.

— Вот поэтому Кортес так старался заключить перемирие. Нам бы хоть краткую передышку.

Их передышка оказалась действительно краткой. Совсем скоро индейцы атаковали вновь. Фернан погрузился в водоворот битвы. Рубил, колол, отталкивал приставленные к стене лестницы. Шлем, стеганка и круглый стальной щит хорошо защищали от вражеских лучников. В хлопковом панцире застряло уже около двадцати стрел. Время от времени он улучал момент, чтобы выдернуть их. Сражению, казалось, не будет конца. Но все же ацтеков снова удалось отбросить.

Никто из испанцев не мог и мечтать о полноценном отдыхе. Большая часть солдат так и ночевала на внешних стенах, ожидая следующего приступа. Они бинтовали раны, ужинали, перебрасывались мрачными шутками. Конкистадоры сменяли друг друга ради коротких периодов сна. Ложились тут же, не снимая доспехов и не выпуская оружие из рук. Тлашкаланцы ходили чернее тучи. Они держались достойно и ничем не выдавали своего страха.

Тлашкала традиционно враждовала с ацтеками. Как ее сыны гордились тем, что у них теперь есть союзник, способный бросить вызов Теночтитлану! Здесь, во дворце, собралось около двух тысяч дружественных испанцам

индейцев. Теперь уж точно нет никаких сомнений в их верности. В случае поражения ни один из осажденных не мог надеяться на спасение. Всех — конкистадоров, тлашкаланцев, тотонаков — будет ждать жертвенный алтарь. Потому все они и сражались с одинаковым упорством. Сейчас, с наступлением ночи, осажденные, получив передышку, принялись за возведение дополнительных укреплений.

Так прошло еще два дня. Штурмы и краткие минуты отдыха сменялись как в калейдоскопе. Ацтеки атаковали и ясным днем и в глухую полночь. Фернан к этому моменту уже почти перестал что-либо соображать. Последние месяцы забрали слишком много сил. Небывалый поход в столицу, когда путь преграждали то заснеженные горные кряжи, то раскаленные пустыни, в которых не было ни воды, ни малейшей тени. Голод. Сражения, постоянная тревога, ожидание предательства от союзников. Стремительное выступление против Нарваэса, тяжкий ночной бой и такое же спешное возвращение в Теночтитлан. После всех этих испытаний хотелось хоть немного отдохнуть, восстановить силы. Вместо этого приходилось сутками оставаться на боевом посту, днем и ночью отражая атаки индейцев.

Глаза обманывали Гонсалеса. Они говорили, что мир велик. Отсюда, с верхнего края стены, он мог увидеть ряды домов, обвитых фруктовыми садами, широкие улицы, пересеченные каналами. За ними возвышались пирамиды. Еще дальше в бесконечность уходили зеркальные воды озера Тескоко. Но все это было лишь иллюзией. Гонсалес твердо знал, что мир бесконечно мал. Вот он — десять шагов вправо, десять влево, обрыв внизу, на который накатывается море индейцев. Над головой дощатый настил, защищающий от стрел. Каменные плиты под ногами. Это и есть все отпущенное ему пространство.

Иногда границы этого мирка нарушали приходящие люди. То испанцы, то тлашкаланцы приносили еду и воду, забирали тела убитых, оставляли связки арбалетных болтов. Но сам Фернан понимал, что ему эти границы никак не перешагнуть. Где-то существовала другая вселенная, в которой осталась Испания, Севилья, Куба. Их даже вспомнить не удавалось. Закрыв глаза в минуты отдыха, он видел лишь искаженные гневом и яростью лица ацтеков, летящие стрелы, копья, дубинки, обсидиановые наконечники. Когда он просыпался, то видение не исчезало. Сны и реальность выглядели одинаково.

А в кошельке на поясе лежал и усмехался маленький золотой идол. Мыслями Гонсалес регулярно возвращался к нему. Но ни разу за эти дни не доставал. Не хотелось видеть этот злобный издевательский оскал крупных желтых зубов. Увы, истукан не собирался вот так просто оставлять человека в покое. Он приходил во сне. Как в давнем кошмаре, который когда-то Фернан видел в Севилье, золотая фигурка росла и нападала на него. И даже несравненный толедский клинок в руке опытного бойца не мог оставить ни царапины на блестящем теле.

Теперь, когда силы были основательно подорваны усталостью и недосыпанием, Фернан с трудом уже мог трезво рассуждать. Он начал всерьез верить, что индейский бог-плут все это время просто играл с ним. Как кошка с мышью. Заманил в Новый Свет, внушил связаться с Кордобой. Обрек на блуждания по Юкатану, подверг нападению ягуара. Дал ложную надежду, позволив вернуться на Кубу. Но потом подтолкнул отправиться с Кортесом.

Похоже, три года злобный демон из Шибальбы просто морочил Фернану голову, потешаясь над его попытками спастись. И вот теперь ловушка захлопнулась. Игры надоели богу-плуту. Теперь он окончательно вознамерился погубить человека, который самонадеянно считал себя хозяином положения. Испанец пытался молиться, но слова путались в голове. И это наваждение никак не желало развеиваться…