Закат Пятого Солнца
Шрифт:
— Если ваш лучший боец наконец-то нашел в себе достаточно храбрости для единоборства со мной, то я с удовольствием с ним сражусь.
В это же время молодой уэй-тлатоани ацтеков Куаутемок, чьи владения сжались до нескольких городских кварталов, сидел, погрузившись в невеселые мысли. Как так вышло, что их огромное государство оказалось бессильным против ничтожной горсти захватчиков? Выходя из Теночтитлана, путник мог много дней идти на восток или на юг, посещать земли разных племен, заходить в десятки крупных городов. И на вопрос «Кто вами правит?» любой встречный ответил бы: «Уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин». Свирепые и диковатые горцы отоми, утонченные и образованные горожане Тескоко, изнеженные жители южных жарких долин — все они признавали над собой власть повелителя ацтеков.
Сотни вождей отправляли дань в Теночтитлан. Хлопок, какао, нефрит, бесценные зеленые перья священной птицы кецаль, золото, изумруды, обсидиан… И это лишь ничтожная часть богатств, стекавшихся в столицу. Уэй-тлатоани Монтесума был немыслимо богат. По его приказу в походы собирались армии из сотен тысяч воинов. И вот внезапно все рухнуло.
Даже совсем еще недавно Куаутемок искренне верил в победу своего народа. Великий бог Уицилопочтли, покровитель ацтеков, который привел их некогда на берега этого озера и отдал им во власть все окрестные земли, должен был защитить своих почитателей. Но вот белолицые чужеземцы под командованием неистового Альварадо сумели захватить великую пирамиду, на которой красовались храмы в честь Уицилопочтли и Тлалока. И боги ничего не сделали…
Куаутемок знал, что солдаты Кортеса и раньше восставали против богов. В Табаско и в Семпоале они разбили и низвергнули изваяния небесных покровителей, а затем приказали молиться в этих храмах своему богу. Казалось, от такого святотатства само солнце померкнет, небо навечно останется черным, как обсидиан, а земля холодной, как снег на вершинах гор. Но ничего не произошло.
Неужели они плохо поклонялись Уицилопочтли? Неужели мало приносили жертв? Почему он отвернулся от своего народа? Жрецы не могли дать ответ. Испуганные и сбитые с толку, они требовали всем пленникам вырезать сердца на алтарях. И ацтеки старались. Много крови лилось в сражениях и на жертвенниках, но боги продолжали смотреть на своих детей гневными глазами.
Храм Уицилопочтли пал… Для любого индейца это было катастрофой. Даже в их книгах покоренный город обозначался горящим храмом, что символизировало собой полный крах. Стоит ли теперь продолжать сопротивление, если великие боги не сумели отстоять свою обитель?
— Господин!
Куаутемок обернулся на голос. В хижину вошли двое мужчин. Они смиренно, не поднимая глаз, семенили вперед босыми ногами, кланяясь и произнося: «Мой господин! Мой великий господин!». Потом повалились на колени. Одежда на обоих была самая простецкая. Повелитель ацтеков еле удержался от горького смеха. Этот церемониал подчеркнутой скромности был принят в императорском дворце. Именно так, в дешевой и грубой одежде, без обуви, с поклонами и униженными обращениями, посетители входили на приемы к Монтесуме.
Мрачная ирония заключалась в том, что здесь, в условиях осады, от такого строгого этикета давно уже отказались. Военачальники и их гонцы заходили к императору запросто — во время непрерывной войны на сложные церемонии времени не оставалось. И вот именно сегодня эти двое пришли к своему повелителю, блюдя каждую деталь устоявшейся пышной традиции. Хотят таким образом подсластить ему горькую весть? Подбодрить и напомнить еще раз, что он все еще уэй-тлатоани, «Великий Оратор» ацтеков?
— Мой великий господин, эти безбожники приняли наш вызов…
Куаутемок обрадовался, что посетители, подчиняясь правилам этикета, стоят на коленях и смотрят в пол, не решаясь поднять на него глаза. Незачем, чтобы они видели всю боль, что отражалась сейчас на лице правителя. Значит, Кортес согласился на поединок. А из этого следует, что ему, Куаутемоку, пришло время сбежать из осажденного города. И сколько бы молодой император не утешал себя мыслями, что в провинциях он соберет новую армию и начнет войну заново, но побег из столицы казался ему признанием своего поражения. Неужели это конец?
План этот был предложен лучшим из оставшихся в живых военачальником Куаутемока. Именно он сейчас стоял здесь на коленях, принеся своему уэй-тлатоани новость. Вторым человеком, застывшим рядом, оказался испытанный ветеран, иссеченный шрамами куачик, пленивший и убивший за свою жизнь десятки врагов.
Его почтительно опущенная голова была тщательно выбрита и лишь с макушки свисала длинная прядь черных волос. Именно ему выпала честь выйти на поединок, который поможет отвлечь испанцев и даст время Куаутемоку сбежать. Темная, непримечательная накидка на его плечах очень скоро сменится знаменитым желтым боевым костюмом, отличительным нарядом грозных куачиков. Лицо украсит желтая и красная краска, а над головой, привязанный ремнями к спине, взовьется разноцветный полосатый флаг с пестрым плюмажем на вершине.
— Встаньте, — приказал Куаутемок. — Кто принял вызов?
— Сам Тонатиу, — ответил куачик.
Куаутемок задумчиво кивнул. Тонатиу, бог солнца. Это прозвище как нельзя лучше подходило золотоволосому Альварадо. И дело не только в цвете волос. Солнце, ласковое и лучезарное, могло быть иногда очень гневным богом. Сжечь урожай, выпить силы путника в дороге, оставить страшные волдыри на теле того, кто слишком долго наслаждается лаской светила. Так и Альварадо, красивый, изысканный и привлекательный в мирное время, был жесток и неудержим в минуты ярости. Педро организовал бойню, когда остался командиром испанцев в столице. Он же каким-то чудом сумел уйти от смерти в ту ночь, когда последним из чужеземцев покидал Теночтитлан. И он же недавно захватил великую пирамиду с храмами.
Именно его ацтеки опасались больше всего, возможно, сильнее, чем даже самого Кортеса. Но в глазах куачика не таилось даже тени страха. В них вообще ничего не было. Так смотрит умирающий человек, лежащий на алтаре, когда рука жреца только что вырезала его сердце. Во взгляде нет ничего земного, он устремлен к богам. Куаутемок видел подобное много раз во время жертвоприношений. Так и куачик, который еще ходил, разговаривал, соблюдал ритуалы поклонения своему повелителю. Но перед глазами у него уже вставал удивительный мир Уицилопочтли, великого бога ацтеков, в свиту которого обязательно попадет воин, погибший в бою или на алтаре. Куачик, похоже, не верил, что он сумеет одолеть Альварадо. Но, не колеблясь, собирался выйти на бой.
«А ведь если я не покину Теночтитлан и не сумею отстоять нашу религию, то культ Уицилопочтли будет уничтожен, а сам бог, лишившись жертв, умрет, — подумал Куаутемок. — А, значит, безвозвратно погибнет и этот куачик, попавший в свиту бога. И его сегодняшняя жертва окажется напрасной. Нет, нужно уходить из города любой ценой!»
— Готовьте лодки, — приказал император.
Пока шло приготовление к поединку, Эрнан Кортес инструктировал Сандоваля.
— Гонсало, выводи все корабли на разведку. Твоя идея, тебе ее и претворять в жизнь. Если ты прав и Куаутемок постарается под шумок сбежать из осажденного города, то ты обязан его перехватить. Любой ценой! Иначе война продлится еще долго.