Закат Пятого Солнца
Шрифт:
— Ну и чего вы с ним достигли? Ни славы, ни достатка, ни признания. Я не марионетка в руках губернатора. Я наслышан о тебе. Впереди много опасностей, но человек твоей отваги сумеет добиться своих целей. Вместе мы совершим то, о чем до сего дня и мечтать никто не мог. Присоединяйся к моей команде и имя твое будет покрыто славой, а все вокруг тебя будет покрыто золотом.
Они быстро нашли общий язык. Альварадо был очарован уже тем, что Кортес смело отправился в экспедицию, несмотря на недовольство губернатора. Да, генерал-капитан действительно умел расположить к себе окружающих. Однажды, заметив, как он, ни мгновения не колеблясь, тратит деньги на оружие, Педро заметил:
— Ты не боишься вернуться на Кубу нищим в случае неудачи нашего похода?
— Нищим? — переспросил Кортес. — Педро, это неподходящее слово. Нищий человек — это такой, у которого ничего нет. А у меня кое-что будет: огромные долги перед кредиторами, которые ссудили мне круглую сумму для снаряжения экспедиции. Но меня и это не беспокоит.
— Почему же?
— Что толку переживать о каких-то никчемных монетах? — пренебрежительно бросил Кортес. — На Кубе меня сразу по возвращению будет ждать виселица за то, что я уплыл вопреки воле губернатора. Веласкес столь любезен и предупредителен, что избавит меня от объяснений с заимодавцами.
Такое презрительное отношение к вполне реальной опасности окончательно пленило рискового и бесстрашного Альварадо. Также к плаванию охотно присоединились и два других капитана из экспедиции Грихальвы: Франсиско де Монтехо и Алонсо де Авила.
Группа надежных соратников постепенно росла. Алонсо де Пуэртокарреро без устали носился по городу, то вербуя новичков, то следя за поставками оружия. Кортес отлично знал, как ему отблагодарить друга. Однажды днем он потащил Алонсо к одному из местных торговцев лошадьми. Пуэртокарреро еще в Испании прославился как хороший наездник, но своего коня здесь у него не было. За хорошего скакуна на Кубе просили столько, что в Европе, казалось, целый табун стоил дешевле.
Выбранная молодая кобыла показала себя отлично. Пепельно-серая, пропорционально сложенная, резвая и послушная, она была настоящей находкой. Пуэртокарреро вопросительно посмотрел на Эрнана Кортеса.
— Берем, — решительно кивнул тот. — Денег у меня, что правда, уже нет. Все ушло на закупки для экспедиции. Ну да это дело поправимое.
Кортес, недолго думая, вытащил из ножен кинжал. Стальной клинок легко скользнул по бархатному камзолу, срезая многочисленные золотые кисти и вышивку. Через несколько секунд его наряд стал выглядеть куда скромнее, зато украшений этих вполне хватило на покупку кобылы. Алонсо был так поражен щедростью подарка, что даже не смог сформулировать свою благодарность. Так и стоял, сжимая в руках уздечку, и лишь ошеломленно кивал. Кортес расхохотался, хлопнул его по плечу и сказал:
— Ну, с таким-то наездником нам сам дьявол не страшен. Готов к скорому отплытию?
Еще одной статьей расходов стали побрякушки для туземцев. Испанцы сотнями скупали стеклянные бусы, миниатюрные медные зеркала, бубенцы и колокольчики. Их было столько, как будто конкистадоры планировали одарить каждого встреченного индейца.
И вот все же настал момент, когда пришло время подавить первые ростки оппозиции. Эрнан Кортес пригласил для разговора Диего де Ордаса. Приближенный губернатора, Диего был ему действительно верен. И генерал-капитан уже слышал, как Ордас высказывает свое возмущение по поводу поспешного бегства из порта Сантьяго. Популярный среди солдат, этот капитан мог стать значительной помехой. Кортес понимал, что нужно любой ценой перетянуть его на свою сторону.
— Диего, мне нужно с вами серьезно поговорить. Ходят слухи, что среди матросов есть недовольные моими поступками. Так ли это?
— А чего вы ждали, сеньор Кортес? — Ордас даже не пытался скрыть раздражения. — Вы отправились в плавание против воли нашего законного правителя, губернатора Кубы Диего Веласкеса де Куэльяра. Разумеется, люди возмущены. Это настоящий бунт. Губернатор призовет к ответу не только вас, но и всех, кто за вами последовал.
— Вы забываете, что он сам назначил меня генерал-капитаном. И даже если я и слегка превысил свои полномочия… Вспомните Грихальву. Он ни в чем не нарушил предписаний Веласкеса. Разве это ему помогло? Вернувшись на Кубу, он получил лишь строгий выговор вместо заслуженных благодарностей.
Ордас лишь пожал плечами.
— Сейчас самое время решить, чего же вы хотите, — продолжил Кортес. — Если желаете вернуться в Сантьяго, то я не буду вас задерживать. Но не стоит забывать, что до сегодняшнего дня вы выполняли мои указания. Нелегко будет объяснить Диего Веласкесу причину такого послушания бунтовщику. Так что все мы связаны одной веревкой. Скажу честно, я бы желал видеть в вас надежного помощника. Мы проведем в Тринидаде еще несколько дней. Полагаю, что вы успеете принять решение.
Следующим стал Хуан Веласкес де Леон. Он был племянником и, естественно, сторонником губернатора Кубы. Молодой, вежливый, элегантный и очень красивый юноша, он производил обманчиво безобидное впечатление. Кое-что роднило его с самим Кортесом. Хуан тоже прибыл в Новый Свет, где его ждал влиятельный родственник, который помог племяннику встать на ноги. И вокруг также нашлись люди, имевшие глупость сказать, что у юного Веласкеса нет других заслуг, кроме дяди-губернатора.
Хуан не собирался пропускать такие слова мимо ушей. Каждый подобный намек приводил к дуэли. Вскоре Веласкес де Леон прославился как один из лучших фехтовальщиков Кубы. С тех пор его никто уже не решался оскорблять. Со временем Хуан, показав себя отличным командиром во время экспедиций вглубь острова, добился уважения окружающих. Храбрый и справедливый, молодой Веласкес постепенно заслужил себе большой авторитет среди солдат. Эрнан Кортес предпочел бы и в нем видеть союзника.
Хуан вошел в комнату, холодно ответил на приветствие и расположился напротив Кортеса. Настроен он был недоверчиво и явно ждал только повод, чтобы проявить свою враждебность. Эрнан Кортес не собирался идти на поводу у Веласкеса и доводить дело до конфликта. Наоборот, он надеялся заручиться поддержкой молодого человека.
— Сеньор Веласкес, отрадно видеть, как вы верны дяде. Но не стоит забывать о том, что он сам не может похвастаться такой же лояльностью по отношению к своим родным. Разве Хуан де Грихальва не приходится племянником губернатору?
— Это так, — подтвердил Веласкес де Леон.
Он сидел, недовольно нахмурившись, ничуть не скрывая своего скепсиса.
— И ведь Грихальва был всецело верен дяде, ни на малую толику не отступал от инструкций. Где же признание его успехов?
— Каких успехов?! Грихальва ничего не достиг! — возмущенно ответил Хуан.
— Вот именно! — оборвал его Кортес. — Для того чтобы добиться чего-то значительного, нужно иметь дерзость брать на себя слишком многое. Превышать полномочия, рисковать, отстаивать свою точку зрения даже наперекор воле губернатора.