Закат
Шрифт:
Он жил, ничего не ведая о немецком вторжении. Все в доме тщательно скрывали от него известия о войне.
Близкие знали, что этот патриот, любивший свое отечество больше, чем самого себя, узнав о сдаче французских крепостей, способен закричать в полный
В октябре пришла плохая пора, туман и дождь наводнили долину. Дюма уже не гулял. Он кое-как передвигался от постели до кресла. Иногда он разглядывал сквозь окно бледное осеннее солнце или горизонт, где небо сливалось с морем.
Целые часы он проводил почти неподвижно, его взгляд был устремлен куда-то вглубь, как будто он старался разглядеть будущее. Никто не понимал его тревоги. Иногда опять с беспокойством он перечитывал свои книги, потом бросал их, снова погружаясь в раздумье. Никто не понимал причин его тоски.
Надвигалась зима... Ла-Манш разбушевался. Старик сидел в кресле у окна, вытянув руки и разглядывая огромные волны.
– О чем ты думаешь?
– спросил его сын.
– Ни о чем... Это слишком серьезно для тебя! Ты этого не поймешь.
– Почему?
– Ты отравлен иронией...
Мысли были страшными, и Дюма был прав, боясь ими поделиться. Он думал о суде потомства, он думал о том, не размотал ли он зря свой талант, сочинив сотни томов, сотни драм, сгоревших как мотыльки!.. Быть может, прав был Делакруа, упрекавший его в отсутствии вкуса? Как это море, он ворочал глыбы. Он громоздил книгу за книгой. Зачем? Чтобы осесть здесь на мели и глядеть на этот пляж?
"Не продал ли я за чечевичную похлебку свое дарование? Этот мир, который вырастил и воспитал меня на свои франки, быть может отравил мне душу... Франков я никогда не жалел... Но что из этого?.. Зато и они не пожалели меня... Так же, как все эти банкиры... Что скажут обо мне простые люди спустя несколько десятилетий после моей смерти?.. Как меня вспомнят? Не так, как Гарибальди... Совсем не так...
Дюма зарыдал.
Сын обнял его.
– Ну вот, Александр...
– сказал Дюма через силу.
– Скажи мне по совести... Как ты думаешь - останется что-нибудь после меня или нет?
Сын принялся его успокаивать. Это было 4 декабря 1870 года.
На следующий день Дюма был при смерти. В десять часов вечера он умер без слов, без сознания, тихо, как будто уплыл.
В этот же час немецкий отряд занял Дьепп.
Его похоронили на маленьком кладбище Невиля. Затем, когда немцы эвакуировались из Вийе Коттре, его тело было перевезено на родину. Его положили рядом с могилами отца и матери.
На этом мы и закончим наш рассказ, написанный по мотивам одной из французских биографий Дюма.
1941