Заказ на мента
Шрифт:
— Ничего у них там не работает, — заметил он.
— Да, чему там работать, у них даже холодильника нет, в апреле еще пропили, — прояснила соседка.
— Но телевизор то был? — возразил Демин. — Сама же говорила.
— Да, какой там телевизор, я такой же телевизор еще лет десять назад на помойку выкинула. Советский, черно-белый.
Тогда Шаврин решился, и кивнул слесарю.
— Ломай замок.
С этой задачей тот справился быстро. Шалимов первый шагнул за порог и, найдя выключатель, щелкнул им. После этого он поднял предостерегающе руку — на полу были четко видны отпечатки кроссовок подозрительно бурого цвета. Шаврин на цыпочках
— Ну, что? — спросил его Демин.
— В ванной один, — ответил Шаврин, закуривая. — Сам Фокин, лежит лицом вниз, полванны не то крови, не то воды. Вызывай прокуратуру.
ГЛАВА 10
Пока его друзья разбирались с трупами в бараках, Астафьев побывал на другом краю социальной лестницы. В десять утра он переступил порог областной думы. Хотя и была суббота, но Юрий через своего старого знакомого, спикера местной думы Зотова, абсолютно точно выяснил, что на субботу, на пол-одиннадцатого утра, назначено важное заседание областной думы. Егор Анисимович Зинченко должен был там вынести свои предложения по улучшению работы в области молодежного спорта.
Но, как оказалось, прорваться к «телу» депутата было не так просто. В фойе Астафьева остановил дежурный милиционер в чине лейтенанта. Юрий показал ему корочки, но лейтенант развел руками.
— Извините, товарищ подполковник, но, пропустить вас никак не могу. Созвонитесь с приемной депутата, таков порядок.
Юрий позвонил, ему ответил хорошо поставленный мужской голос.
— Помощник депутата областной думы Зинченко слушает вас.
— Подполковник милиции Астафьев. Мне нужно встретиться с вашим шефом буквально на десять минут.
— Ничем не могу помочь, запишитесь в приемный день, — холодно оборвал его помощник. Юрий хотел ему ответить, но тот уже положил трубку. Астафьева это взбесило. Он снова набрал номер, и, когда секретарь по новой начал диктовать свою заученную фразу, резко оборвал его.
— Послушай, ты, не знаю, как тебя там зовут. Если ты сейчас не пропустишь меня к твоему шефу, то завтра газеты выйдут с заголовком: "Депутат областной думы подозревается в убийстве трех милиционеров". Устраивает это тебя?
— Каких еще милиционеров? — удивился помощник.
— А вот это я объясню лично товарищу Зине.
Что послужило причиной длительной паузы, то ли угроза насчет газет, то ли криминальное прозвище депутата, но после этой паузы помощник сказал: — Хорошо. Я сейчас доложу шефу, не кладите трубку.
Через минуту он сказал просто: — Скажите, чтобы вас пропустили. Второй этаж, кабинет номер восемь.
В предбаннике кабинета номер восемь было полно народу, но своего телефонного собеседника Юрий определил сразу. Он один был одет в светлый, летний костюм с вполне официальным галстуком. Да и лицо было украшено не только золотыми очками, но и явными следами интеллекта. Остальные трое были одеты кто в чем: светлых брюках и теннисках, шортах, а один даже в кожаном пиджаке. Бритые головы, широкие плечи и следы явного переедания в области поясницы много подсказали Астафьеву о их прошлой, и о их нынешней роли в жизни депутата Зинченко. Двое из них развалились на кожаном диване, один на не менее кожаном кресле. Судя по словам, донесшимся до Юрия, троица явно травила анекдоты, поэтому появление нового человека совпало с очередным приступом хохота. Они с недоумением уставились на гостя, но помощник коротко кивнул в сторону двери, и Юрий прошел через прицел чересчур пристальных глаз. Астафьев только услышал за своей спиной фразу одного из троицы: — Слушай, а это не тот?…
Зато Зинченко гадать не стал, узнал его мгновенно. А Юрий снова поразился габаритам этого человека, его огромной голове с этой монументальной челюстью, невероятной ширине плечам. Он подумал, что у Зинченко в стране есть только один человек, который может с ним сравниться, это боксер Валуев. А хозяин кабинета усмехнулся, и спросил: — Так ты уже в подполковники выбился, гражданин бывший лейтенант?
— Ну, вы тоже уже не тюремную пайку грызете. Давно освободились? — спросил Астафьев, усаживаясь на стул напротив депутата.
— Давно. Я отсидел ровно половину срока, три с половиной года.
Он развел руками.
— Освобожден за хорошее поведение и активный образ жизни.
— То есть, ходили по зоне с красной повязкой на руке? — решил выяснить лично для себя Астафьев.
— А вы что, меня осуждаете за это? — довольно ехидным тоном спросил депутат.
— Да нет. Я приехал не по этому поводу.
— По какому же? Что же вам так нужно было напрягаться в выходной день?
— Работа у меня такая. Позавчера расстреляли троих милиционеров на федеральной трассе. Начальство поручило проверить мне все версии относительно старых дел погибших инспекторов.
— Ну и что?
— Один из убитых был Аркадий Голод. Именно с ним мы арестовывали вас тогда в Торской больнице.
— Ах, вот в чем дело! — Зинченко даже рассмеялся. — Версия мести.
— Да, именно в этом. Так что вполне официальный вопрос, где вы были позавчера, в одиннадцать утра?
— Ну, на этот вопрос мне ответить проще простого. С одиннадцати до двух часов я находился здесь, в думе. Было заседание нашей фракции, потом собрание комитета по делам молодежи и спорта. Я его вел, так что, можете опросить участников этого заседания, фамилии и телефоны можете взять у секретаря.
Юрий не высказал никакого разочарования. Нечто подобное он и ожидал.
— Если это так, то мне действительно, даже проще. Еще один вопрос: у вас есть внедорожник?
— У меня их три, то есть, теперь два. "Ланд Крузер" и "Ренд Ровер". С моими габаритами только в таких машинах я и могу перемещаться. Обе машины весь день вчера были здесь, на стоянке.
— Хорошо. Последний вопрос. Отчего умер ваш напарник, Иванченко?
Зина поморщился, и на Астафьева взглянул как-то даже зло.
— А вы не понимаете почему? Вы его тогда здорово изрешетили, он выжил, но не оправился. Я когда вышел, он уже умер. Что-то было с нервной системой и легкими. Жалко, хороший был парень, жена осталась с больным ребенком.
— А где живет эта его жена, вы, случайно, не знаете?
— Нет, — ответил Зинченко, и взглянул на часы. Тут же, словно читая его мысли, в дверь заглянул секретарь.
— Егор Анисимович, нам пора.
— Хорошо, у меня все, — сказал Астафьев, поднимаясь со стула. Зинченко тоже поднялся, начал собирать со стола какие-то бумаги. И тут Юрий, уже у порога, сказал еще одну фразу.