Заказ
Шрифт:
«Вот даже как!»
«Увы, дорогой друг, увы. Притом те же самые личности, от которых ещё раньше пострадал и сам наш знакомый. Оба бывшие тихвинцы, один – Виктор Расплечин, известный более как Плечо, второй – Игорь Сморчков, погоняло [71] Сморчок. Он-то, собственно, и убил…»
«Да, личности колоритные. Заслуживающие самого пристального внимания… Продолжайте, Аналитик, это становится интересно!»
«В таком случае я вынужден начать несколько издалека. После того, как в результате известной вам истории со сгоревшим автобусом Журба выгнал Расплечина и запретил показываться
71
Прозвище, бандитская кличка.
Антон Григорьевич Панаморёв сидел рядом с Аней на скамейке маленькой трибуны, устроенной возле манежа. Здесь рассаживались взволнованные родители юных наездников, занимавшихся у Ани, когда строгая тренерша объявляла первые в их жизни соревнования. В иные же дни места занимали российские и импортные покупатели, приезжавшие смотреть лошадей.
– …И ты представляешь, – рассказывала Аня Панаме, – аккурат вчера у меня был «платёжный день», ну, то есть когда я своей «крыше» плачу. Являются в назначенный час мои «ёжики», как обычно, с «Балтикой» и мороженым… Я им конвертик, а они не берут!.. Тут я прям струсила – это как, значит, прикажете понимать? А вот так и понимай, говорят, «папа» наш велел тебе ни о чём больше не беспокоиться и жить дальше без стрессов. Можно мы тут с краешку посидим, тренировку посмотрим?.. Вдруг понравится, сами в седло захотим… Чудеса…
– Да уж, чудеса, – усмехнулся Панама. – Из области бесплатного сыра…
Он такое мог бы ей поведать из своей собственной практики, что роман напиши – не поверят, но Аня лишь махнула рукой:
– Всё может быть, только знаешь… что-то стало мне на всё наплевать… – И вдруг вскочила: – Вика, а постановление кто делать будет? И руки! Руки у тебя где?..
Девушка, рысившая по манежу на рыжей кобыле, послушно кивнула и поехала дальше. Вика была из старших, продвинутых Аниных учениц, и ей доверялось самой работать лошадку.
Аня вновь села на потрескавшуюся скамью. На ней были бриджи и сапоги, она поглядывала на часы и собиралась вскоре вывести Вальса.
– Я, наверное, бытовая сталинистка, – проговорила она, – но всё-таки, честное слово, раньше совсем другой народ был. Светлый, открытый… Я вот тут совершенно случайно с одним дедушкой познакомилась, Петром Фёдоровичем зовут. Поговорили с ним, так аж жить захотелось… Под семьдесят мужику, где-то в Арктике всё здоровье оставил, а оптимизма!.. Мне бы полстолько…
В это время из-за ворот донеслось сдержанное урчание автомобильного двигателя. На территорию малым ходом вкатилась серая «Нива» и остановилась на площадке, устроенной, чтобы не пугать лошадей, в стороне от манежа. Щёлкнула правая дверца – наружу, спеша и волнуясь, выскочила девочка в тренировочных штанишках, заправленных в резиновые сапоги. Она держала в руках мешочек с морковкой. Антону Григорьевичу сразу показалось, будто он где-то уже видел её. Полноватая, чуточку неуклюжая, в очках и с длинной косой… Из машины выбрался взрослый спутник девочки, и Панама понял, что не ошибся.
– Вот уж не ожидал!.. – Он приподнялся со скамьи, протягивая руку невысокому седому мужчине. –
Его нечаянный союзник по драке в тёмной аллее улыбнулся и дружески кивнул Ане, тоже вставшей навстречу:
– Да нас Анна Ильинична когда-то ещё приглашала поездить, вот на сегодня и договорились…
Аня забрала вконец оробевшую девочку и повела её в конюшню:
– Ты как, галопом ездишь уже? А жеребцов не боишься?..
Мужчины остались на маленькой трибуне одни:
– Антон.
– Алексей.
Они были примерно одного возраста и перешли на «ты» вполне ненавязчиво. Может быть, ещё потому, что совместное участие в драке психологически неизбежно сближает.
– Рад снова увидеться… Земля-то у нас, оказывается, кругленькая!
– И маленькая. А лихо ты, между прочим, Антон, кулаками орудуешь…
Панама ещё в тот достопамятный вечер оценил свою лихость как весьма относительную, но сейчас его больше занимало не сравнение бойцовских достоинств, а нечто другое, и он с горечью мотнул головой:
– Вот только кончилось всё, к сожалению, не так, как мы с тобой хотели.
– Господи, а что случилось?.. – искренне разволновался Алексей.
Сразу ответить Панама не успел. За их спинами тяжело бухнули деревянные ворота конюшни. Аня вышла наружу, ведя в поводу Вальса. Белоногий будённовец фыркал, топал копытом, беспокойно оглядывался. Следом появилась девочка. За ней с величавой кротостью вышагивал серебристо-серый конь, выглядевший, точно иллюстрация из книжки об арабской породе. Девочка благоговейно держала его под уздцы.
– Т'aрик у нас мальчик хотя и пожилой, но, учти, с темпераментом, – на ходу давала Аня последние наставления. – Ну что, подпруги подтянула? Садимся!
Она оказалась в седле одним привычным движением. Обернувшийся Алексей проворно вытащил из сумки видеокамеру:
– На старт приглашается Станислава Лопухина, команда России…
Девочка покраснела и, отпустив путлище подлиннее, со второй попытки вскарабкалась на коня. Залезание в седло для неё всё ещё оставалось проблемой. Проезжавшая поблизости Вика насмешливо хмыкнула. Дескать, ходит тут всякий разный прокат, только лошадей, достойных гораздо лучшего применения, утомляет…
Алексей самозабвенно глядел в окуляр, запечатлевая на плёнке юную всадницу, совершавшую первый круг по манежу. Потом остановил запись и повернулся к Панаме:
– Да, так ты говорил – вроде что-то стряслось?..
Девочка, которую по малости её лет величали не Станиславой, а в основном Стаськой, между тем уже ощутила разницу между смирными, по большому счёту ко всему безразличными прокатными лошадьми и настоящим спортивным конём. Прокатные лошади – и кто станет их за это винить? – заняты в основном сачкованием. Как бы изловчиться да не выполнить недостаточно энергично и грамотно поданную команду, как бы приберечь силы и поскорей оказаться снова в конюшне, в своём деннике, у кормушки с недоеденным сеном… Серый Альтаир оказался совсем другого поля ягодой. Когда Стаська, до полусмерти запуганная упоминанием о «темпераменте», всё же решилась легонько подтолкнуть его пятками на шагу – конь отозвался немедленно и послушно, не потеряв ритма движения. Он легко и красиво нёс сильную, упругую шею, и девочка, мало-помалу нащупав контакт с его ртом, вдруг осознала, как именно следует держать повод. Она читала, что опытная лошадь есть самый лучший учитель, но только теперь поняла, как это происходит в действительности.