Заказ
Шрифт:
– Он подкован был? Не заметил?
Вовчик виновато развёл руками:
– Да я как-то внимания не обратил…
Сергей мысленно выругал его последними словами, хотя умом понимал – у парня своих хлопот полон рот, куда ему ещё чужие проблемы!.. Но слишком велики были ставки, и «международник» решил воспользоваться авторитетом.
– Вовчик, – заговорил он с терпеливой мольбой. – Ты ведь и днём и ночью здесь… Мне бы возраст чётко проверить… Сможешь в зубы ему заглянуть?
Он знал, что несостоявшийся жокей относится к нему как к кумиру и наверняка не откажет. И точно. Юный солдат сразу начал что-то прикидывать:
– Так…
Он вспомнил о конспирации и не договорил.
– Уверен, Вовка, уверен, только в суд с моей уверенностью не пойдёшь, – ответил Сергей. – Тут из Сайска сегодня следователь приезжает, ему бы надёжную информацию… уж ты постарайся, лады?
– Ух ты, класс!.. Следователь? – У Вовчика разгорелись глаза, но он спохватился: – Ой, мне бежать пора. Сейчас первый прыгать будет…
И действительно умчался бегом – его служба опозданий и оплошностей не допускала.
Швед же, довершив свои дела в деннике у предполагаемого Сирокко, запер обе створки на замки и как раз успел ещё раз заметить Сергея, уже исчезавшего за дверьми.
– Vad gjorde han h"ar egentligen, – пробормотал он вполголоса, и глаза за стёклами очков вновь блеснули той ненавистью, которую порождает лишь страх. – Han verkade k"anna h"asten!.. [33]
И тоже направился к выходу…
Старый конь проснулся оттого, что совсем рядом, шумно захлопав крыльями, взлетел с травянистой полянки рябчик. Паффи тяжело поднялся: так встают, когда ничего хорошего для себя ждать не приходится и следует лишь принимать неизбежность. Осмотрелся вокруг… И не узнал леса! В солнечном свете сосновый бор предстал перед ним неожиданно весёлым и жизнерадостным. Даже на рассвете здесь всё выглядело не так!..
33
Что, интересно, ему было здесь надо в действительности?.. Похоже, он знает коня!.. (швед.)
Конь задумчиво отряхнулся, сбрасывая остатки сна, и не спеша побрёл к озеру. Ему снова захотелось пить.
Озеро тоже переменилось неузнаваемо. Ветер гладил его против шерсти, гоняя по гребням волн маленькие злые барашки. Вода за ночь остыла, и возле берега в ней плавала всякая муть.
Конь выбрал местечко, дотянулся к чистой воде и напился.
Вернулся на бережок и, не задержавшись на месте ночёвки, побрёл в неведомую глубину леса.
Ну где же вы, люди?..
Было по-прежнему тоскливо и одиноко, и «генетическая» память о диких и свободных пращурах отнюдь не пробуждалась в крови. Свобода?.. Она заключалась в том, чтобы время от времени без седла и узды бегать, гулять, греться на солнышке в просторной леваде. Чего ещё?.. Он родился и вырос у людей. Его счастьем было верно служить им. Любить их. И быть ими любимым. Чувствовать себя полезным и нужным… В мире людей у него было право выигрывать. Быть первым! Быть лучшим!..
И
Зачем ему такая свобода?
Гордая голова скакуна невесело опускалась всё ниже… когда очередной порыв ветра вместе с шумом вершин донёс издали едва различимый звук мотора.
Уши Паффи сразу стали торчком. Он вытянул шею, раздул ноздри, ловя малейшие запахи, – и решительно зарысил в том направлении: «Наверняка это меня ищут! Это за мной приехали!.. Наконец-то… Я здесь…»
Звуки постепенно становились отчётливей. Вот хлопнули дверцы автомобиля, потом долетели голоса.
– А я глип нашел. Смотлите, какой класивый – больсой и класный!
Ребёнок смеялся и не выговаривал букву «р».
– Брось сейчас же, – раздался строгий женский голос. – Это мухомор! Им отравиться можно!
– Всё лавно класивый, – резонно возразил сын.
Детский голосок заставил коня помолодеть на глазах.
Дети!.. Они тоже были его счастьем. Они всегда приходили к нему, они ласкали его. Эти маленькие ладошки, с которых он всегда так осторожно брал угощение… Бор сменился ольшаником, и конь напролом ринулся сквозь кусты.
Потом впереди показалась жёлтая полоска накатанной песчаной дороги. Старый конь выбрался на неё и затрусил туда, откуда слышались голоса.
За поворотом на обочине стояла легковая машина. Вокруг бегали двое ребятишек и с ними – пёстрая маленькая собачка. Папа и мама весело доставали из багажника сапоги, корзинки и всё остальное, что может понадобиться грибникам. Была там и еда: Паффи уловил запах хлеба….
Собачонка заметила его первой. Залилась визгливым лаем и бросилась ему под копыта, вообразив, будто обороняет хозяев.
– Лекс! – окликнул собаку всё тот же мальчишеский голосок. – Лекс, ко мне! Ой… – И тут он тоже заметил коня, замершего в десятке шагов. – Мама… Мама! А к нам лошадка плишла!..
Женщина охнула, оглянулась и увидела, что пацанёнок бесстрашно топает навстречу коню. Корзинка и непромокаемый плащ тотчас полетели в траву.
– Не смей!.. – закричала женщина на бегу. – Он кусается!..
Она, может, и слыхала когда-то, будто большие серьёзные животные редко обижают детей… но проверять это на собственном ребёнке у неё никакого желания не было. Однако перехватить не в меру отважное чадо женщина не успела. Старый конь, философски не обращая внимания на собачку, захлёбывавшуюся у ног, потянулся губами к протянутой навстречу детской ручонке…
Господи, благослови зверей и детей!.. Ладошка так бережно тронула мягкую, чувствительную кожу между ноздрями… Так тихонько погладила… Подвижная верхняя губа тотчас отозвалась, щекоча мальчику руку, ноздри дохнули теплом…