Заказ
Шрифт:
К деннику Сирокко направлялась целая делегация. Впереди поблёскивал очками херр Нильхеден, спортивный агент Бенгта Йоханссона и его официальный представитель на «Серебряной подкове». За ним со стерилизатором в руках – толстая Марина в крахмальном белом халате. Рядом с нею – мужчина в официальном костюме, при карточке, гласившей: «Главный ветеринарный врач соревнований». Завершал процессию Панама с неизменным своим портфелем в руках.
Полчаса назад все они собрались в кабинете директора-распорядителя. Не мудрствуя лукаво, Александр Владимирович представил их друг другу, причём Панаму, находившегося, понятное дело,
Херру Нильхедену следовало понять справедливость требований ветврачей и оказать им содействие. А то не дай Бог произойдут осложнения с администрацией города. Или с представителями других команд. Здесь у всех ценные, очень ценные лошади. Кто же допустит, чтобы рядом с его спортивной надеждой стоял больной жеребец?.. Херр Нильхеден и сам наверняка понимает, что необходимо срочно устранить возможный источник конфликтов. То есть, конечно, никто и не сомневается в отсутствии у Сирокко каких-либо инфекционных заболеваний, но лучше, если это будет официально подтверждено. Квалифицированные доктора готовы произвести забор крови хоть прямо сейчас. А представитель ветеринарного комитета (тут директор указал на Панаму) обеспечит наискорейшую постановку необходимых реакций в центральной лаборатории…
Швед согласился. Весьма неохотно. Сквозь зубы… Но всё-таки согласился:
– Что ж, господа… если это так нужно…
И вот делегация двигалась к боксам.
Гуннар Нильхеден сам распахнул перед докторами дверь денника:
– Please do whatever you think is necessary. [36] Хотя, смею заверить, животное абсолютно здорово. Просто небольшие колики по дороге. Потеря, увы, спортивной формы… вот мы и решили не выставлять его сегодня на старты. Если он завтра будет чувствовать себя лучше, возможно, в последний день вы, господа, всё-таки увидите его на манеже.
36
Пожалуйста, делайте всё, что считаете нужным (англ.).
Директорская красавица секретарша синхронно переводила. Панаму насторожило обещание шведа, и он переспросил:
– Господин Нильхеден уверен?
Девушка тут же перевела вопрос. Швед расцвёл голливудской улыбкой.
– Сэр, – прозвучало в ответ, – разве в этой жизни можно быть до конца в чём-нибудь уверенным? Особенно когда дело касается лошадей… Я хотел сказать – мы с Бенгтом очень надеемся! Очень хотим надеяться… Но только время покажет…
Марина раскрыла стерилизатор. В электрическом свете блеснули три пробирки, закрытые ватными катышками. Главный ветврач взял стерилизатор и протянул Марине тампон. В воздухе резко запахло спиртом.
Панама поморщился.
– Конь спокойный или нужно фиксировать? – осведомилась Марина.
Красавица тут же переспросила у шведа. Тот закивал:
– Yes, yes! Лошадь очень серьёзная! Я бы обязательно наложил закрутку. Хотя сейчас Сирокко несколько угнетён… Честно говоря… я даже не знаю…
Марина оглянулась на
– Я так попробую?
– Конечно, чего зря коня мучить. Не даст – тогда и закрутим губу. Приступай! – И он снова протянул ей закрытый стерилизатор. – Мистер… – и, забыв шведскую фамилию, обратился к переводчице: – Скажите ему, пусть подержит за недоуздок. В конце концов, его конь…
Швед выслушал и с некоторым нежеланием шагнул внутрь денника.
Рослый гнедой жеребец, стоявший в дальнем углу, выглядел ко всему безучастным. Он вяло повернул голову навстречу вошедшим – и больше не шевелился.
– Странный какой-то, – задумчиво произнесла Марина. – Может, мне его всё-таки осмотреть? Сердечко послушать?..
Швед и без переводчицы понял, о чем идёт речь, и забеспокоился:
– No, no! Конь абсолютно здоров! No problems, мы просто ему успокаивающие даём…
– А помнит ли господин… владелец про допинг-контроль? – поинтересовался главный ветврач. – Позволю себе напомнить, что допингом признаются не только возбуждающие, но и некоторые тормозящие препараты… Надеюсь, ваш препарат в «чёрный список» не входит? Иначе, если вы решите выставить коня, а при этом окажется…
– Нет, нет! Препарат полностью безобиден. Мы всё понимаем. Огромное спасибо за предупреждение, сэр, но насчёт допинга с нашей стороны вы можете не волноваться…
– Странно, – готовя иглу, проворчала себе под нос Марина. – Зачем его транквилизаторами пичкать?.. И так, бедняга, совсем никакой…
Конь стоял по-прежнему неподвижно и безучастно.
Марина распечатала гигантскую разовую иглу («Вот что значит – лошадиная доза», – с содроганием подумал Антон), подошла к коню и энергично протёрла тампоном участок на шее – место будущего укола.
– Целых три пробирки? – вдруг усомнился швед. – Простите, но для чего так много крови?
Марина не ожидала вопроса и невольно оглянулась на Панаму.
Антон Григорьевич не растерялся ни на секунду.
– Первые две – для проведения необходимых реакций, – ответил он очень солидно. – А третья – для повторного исследования в случае сомнительности первоначального результата. Сами понимаете – зачем животное лишний раз беспокоить. Да и вас тоже… сэр.
Красавица перевела.
Швед пожал плечами – крыть было нечем.
Марина пережала пальцами ярёмную вену на шее коня, чуть-чуть похлопала по ней пальцами, проверяя наполнение… и мягким, но уверенным движением вдвинула иглу в вену. Наружу тотчас брызнула толстая струя крови.
«Очень серьёзный жеребец» даже не шелохнулся…
Марина вытянула зубами ватную пробку из первой пробирки и быстро подставила её под иглу. Густая красная жидкость потекла по стеклу, быстро заполняя маленький сосуд. Марина тут же подставила следующую пробирку…
«Да, – философски подумал Панама. – Кровь – она и есть кровь. Простая ли, золотая… У всех одинаковая. Красная…»
Ему опять вспомнился убитый пенсионер.
«Эх, Заказ… одна кровь из-за тебя точно уже пролилась, а ты и не знаешь… Теперь вот твоя… Дай Бог, чтобы эта, в пробирке, последней была… Дай Бог…»
Марина выдернула иглу, вновь потёрла тампоном – и пошла к выходу из денника. Дело сделано!..
Заказ медленно повернул голову, посмотрел ей вслед. Потом на стоявших в проходе… Его глаза – тусклые, тоскливые – встретились с глазами Панамы.
«Люди, люди… За что?..»
В лесу снова становилось сумрачно. Яркие краски дня постепенно поблёкли. Ветер стих. Кое-где громко раздавался стрёкот ранних сверчков.