Закипела сталь
Шрифт:
В водосборнике он застал молодежь, рассевшуюся на скамьях вокруг фонаря. Валя что-то оживленно рассказывала, Николай подшучивал над Гудовичем, и ребята весело смеялись.
У них были такие беззаботные лица, словно все уже кончилось, а ведь главное должно начаться только сегодня, и никто из них не знал — встретит своих или погибнет в схватке.
Сердюк прошел в слабо освещенный угол, лег на скамью и еще раз до мельчайших подробностей продумал операцию. Как будто он предусмотрел все, но разве угадаешь, что предпримут гитлеровцы, когда рабочие захватят завод?
— Андрей Васильевич, — окликнула его Теплова, — мне кажется, никаких действий нельзя
— Это одно с другим не связано. Мы уже можем выступить, а люди будут прибывать. Вы знаете: степь никто не охраняет, а перестрелка на заводе отвлечет внимание даже от охраняемых участков.
— Когда начнем, Андрей Васильевич? — спросил Николай.
— В два часа ночи разойдемся по огневым точкам, в три можно начинать.
В половине второго ночи Сердюк поднялся со скамьи и прислушался: все еще идут. Он похлопал по щеке только что задремавшую Валю и спокойным тоном, словно в будничный день поднимал на работу, сказал:
— Пошли в общежитие, товарищи.
Вперед ринулся Сашка, освещая путь своим фонариком.
Валя, уходя, обвела водосборник прощальным взглядом. В нем тлели и печаль, и робкая надежда на будущее счастье, родившаяся и окрепшая под прикрытием этих стен. Защемило сердце, как при расставании с родным домом.
В огромном зале подземной лаборатории было тихо, хотя многие бодрствовали. У входа стоял на часах машинист Прохоров.
— Поднимайтесь, товарищи, — тихо скомандовал Сердюк.
Рабочие вскочили с нар, разбудили спавших. Чтобы видеть всех и чтобы все его видели, Сердюк стал на ящик. Опанасенко снял со стены фонарь и осветил его. В сапогах, спецовке, кепке он ничем не отличался от других рабочих.
— Товарищи! — Сердюк поднял руку и со сдержанной торжественностью заговорил: — Штаб партизанского движения и ЦК КП(б)У дали нам задание: помешать гитлеровской сволочи уничтожить завод. Пришел час начать вооруженное выступление. Наша задача — захватить завод и удержать его до прихода Красной Армии. Захватить будет просто — на нашей стороне численный перевес сил и внезапность, — а удержать сложнее, тем более, что неизвестно, сколько дней придется держаться. — Сердюк сделал короткую паузу. — Кому где находиться — вы все хорошо знаете. Но в оперативный план захвата завода приходится вносить изменение. Поздно вечером нам стало известно, что около пятисот человек, грузивших эшелоны, согнаны в бомбоубежище заводоуправления. Перебить охрану и освободить их поручается второму взводу, которым на этот случай командовать буду я. Остальные действуют по намеченному плану. Повторяю: первый взвод под командой Гудовича уничтожает охрану у проходных ворот и временно закрепляется там, третий взвод под командой Опанасенко атакует склад боеприпасов; особая группа с Павлом Прасоловым во главе захватывает склад изнутри. Как только доколотим охрану, всем разойтись по местам в соответствии с планом. Взводы приступают к операции в три ноль-ноль или по первому выстрелу в случае, если противник неожиданно нас обнаружит. Ясно?
— Ясно-о! — прогудели вокруг.
— Не думайте, что нас мало, товарищи. Полтысячи рабочих, которых мы освободим, и почти столько же горожан тоже получат оружие, когда захватим склад. Разве с этими людьми мы не удержим завода, каждый цех, каждый угол которого мы знаем не хуже, чем свою квартиру?
— Удержим! — бодро ответили рабочие, обрадованные неожиданным пополнением их небольшого отряда.
— Тогда, товарищи, группируйтесь возле командиров
Сердюк спрыгнул с ящика и подошел к Опанасенко.
— Гранаты у тех троих, что на нас набрели, отобрал?
— Как же…
— Давай сюда. — Он засунул гранаты за пояс, взял автомат.
Первым вывел свою группу Павел — ему предстоял самый долгий путь по туннелю к складу. Потом стали выходить люди Гудовича.
Вокруг Сердюка сгруппировались бойцы второго взвода.
— А после заводоуправления что делать будем? — спросил один рабочий.
— Займем его и засядем там. Это ключевая позиция: против заводских ворот, у начала заводского шоссе.
— А танки немцы могут бросить? — встревожился другой.
— Могут и танки, — ответил Сердюк. — Но что они сделают?.. Большинство людей разместятся так, что их и не увидишь. — Сердюк посмотрел на часы: — Ну, пора и нам.
В рельсобалочном цехе было еще темнее, чем на дворе. После тишины подземелья все звуки казались очень громкими, и рабочие невольно передвигались осторожно, ступая на носках.
Здание заводоуправления никто не охранял снаружи — охрана разместилась в вестибюле. До подъезда заводоуправления оставалось не больше полусотни шагов, когда со стороны сортопрокатного цеха, где находился склад боеприпасов, донеслась беспорядочная стрельба. Дверь проходной распахнулась, и оттуда выскочило несколько автоматчиков. Солдаты хорошо были видны на фоне освещенной двери.
Сердюк ожидал, что у проходной сейчас же завяжется перестрелка, но группа Гудовича молчала. «Дают возможность начать нам», — догадался Сердюк и, пробежав по ступенькам, рванул на себя дверь. Она была заперта.
— Wer ist da? [6] — встревожено спросили из помещения.
Сердюк отскочил, осмотрелся. В окнах вестибюля мерцал синий свет. Он размахнулся, бросил в окно гранату, следом за нею вторую и третью. Из окон со свистом полетели осколки, зазвенели по тротуару стекла: в вестибюле на разные голоса завопили гитлеровцы. И тотчас у проходных ворот застрекотали автоматы. Сердюк не мог определить по звуку, кто стрелял, потому что и рабочие и гитлеровцы были вооружены немецкими автоматами. Двери проходной уже не стало видно — то ли погас свет, то ли ее закрыли.
6
Кто там?
— Лезь в окно! — Сердюк подставил спину какому-то парню, стоявшему рядом.
Тот мигом очутился на нем, больно наступив на плечо, но в вестибюле прогремел выстрел, и рабочий плашмя упал на асфальт.
Сердюк склонился над парнем, лежавшим у стены. Он не дышал.
Убитого бережно отнесли в сторону.
Андрей Васильевич прислушался. В городе заливались свистки полицаев, гудели сирены автомашин, прерывистыми басистыми гудками откликнулся на станции паровоз. Поднималась тревога.
«Что же делать? — думал Сердюк. — Стоять и ждать? Чего ждать?» Забыв всякую осторожность, он кинулся к двери и в упор выпустил из автомата всю обойму. Чья-то сильная рука оттащила его к стене, в образовавшееся с ладонь отверстие в двери сунул автомат Вавилов и, пока Сердюк менял обойму, выпустил веер пуль. Следом за ним прочесал помещение Сердюк. Гитлеровцы не отстреливались.
Не ожидая команды, рабочие один за другим взбирались на окна и прыгали в темноту вестибюля.
Сердюк взял за локоть стоявшего рядом рабочего.