Заклинатель дождя
Шрифт:
– Да что же такое, Матрена Емельяновна, с тобой стряслось?! – Снегов кинулся к лежащей возле сундука старухе, беспомощно хватавшейся за самотканую дорожку непослушной рукой. – Господи, никак инсульт!
Он приподнял старуху и, протащив ее волоком через избу, с трудом поднял на постель.
– Спаси-ибо те-ебе ба-атюшка! – заголосила Матрена. – Те-еперь хо-оть у-умру на-акро-овати, по-лю-удски!
– Что ты, Матрена! Сейчас схожу за помощью, мы тебя в больницу отвезем. Еще поправишься!
– Не-ет, не хо-очу! Де-евке-то пере-едала свое… А-а сме-ерть с ме-еня все спи-ишет! – Матрена, пуская слюни, радостно захныкала, указала пальцем на буфет. – Да-ай пузы-ырек… кра-сненько-ой… Та-ама сме-ерть жи-ивая…
Вдруг захрипела, выгнулась дугой. И тут же обмякла.
Отмучилась… Снегов к ней за помощью, за советом шел… А пришлось глаза закрывать ей…
Снегов тяжело опустился на пол, сжимая ладонями раскалывающиеся от боли виски: «Матрена, Матрена! Что же мне теперь делать? Ведь убьет он Ванюшу, для потехи своего самолюбия, до смерти замучает!»
Он увидел свое отражение в большом овальном зеркале, точно таком же, как и у него, только треснувшем посредине. Дореволюционное купеческое чудо ему подарили «прометеи» сразу после победы на областной викторине. Тогда он торжественно поклялся видеть мир не кажущимся, а всегда прочитывать увиденные события как метафизические символы…
– Так вот для чего было нужно зеркало все эти годы! – он хлопнул себя ладонью по лбу. – Конечно же, пузырек и «смерть все спишет»! Как я только не догадался раньше!
Подошел к буфету. Пошарив по полкам, обнаружил красный пузырек, запечатанный сургучом. Поднес к глазам и посмотрел на солнце, заглядывавшее в избу через небольшое окно.
«Конечно же, Андрей Белый! И как только я мог забыть!»
Сергей Олегович подошел к бездыханному телу и вытащил из кармана спички. Прости, Матрена Емельяновна! Да только лучше так будет. Иначе мыши обглодают.
Обложил тело книгами и газетами, всем, что могло быстро и хорошо гореть, стал поджигать смертное ложе, бормоча себе под нос стихи, словно заупокойную молитву…
Красным полымем всходит Любовь.Цвет Любви на земле одинаков.Да прольется горячая кровьЛепестками разбрызганных маков.Он шел, бережно прижимая к сердцу заветный красный пузырек. Радостно смотрел, как меркнут краски дня, растворяясь в одурманивающе прекрасном весеннем вечере – последних наступающих для него земных сумерках.
Теперь, даже отойдя от хутора за километр, открывшимся у него неведомым чутьем он мог явственно различать запахи разраставшегося пожара, который был не в силах заглушить тонкий аромат едва пробивавшейся листвы. Снегов улыбался, а перед его глазами упрямо проплывали яростные всполохи пламени, которыми нехотя занималась Матренина постель…
Глава 31
НА ЗЕМЛЮ С НЕБЕС
– Редко бывает, когда майские спокойно бы обошлись! – флегматично заметил практиканту капитан Агеев. – Не понимаю, зачем, вместо того, чтобы сидеть дома и пить водку, я должен дежурить в этом чертовом арестном доме, который пережил и царя, и Колчака, и советскую власть. Веришь, Сидоренко, и нашу демократию переживет. А все потому, что тюряга, как и морг, наиглавнейшие для жизни постройки!
– Скажете тоже, Андрей Данилович! – практикант услужливо подлил в стакан следователя заварки. – Морг наверняка в веке девятнадцатом придумали. Раньше-то людей церковники резать не разрешали!
– Дремучий ты, Сидоренко, человек! То ж в годы мрачного средневековья. Понимаешь, такое сложное слово, состоящее из «средне» и «вековье». По-простому, все одно, что долбанный гермафродит. – Агеев размочил кусочек сахара и отглотнул из стакана чай. – А раньше, когда люди были к природе поближе, так они перво-наперво морги для себя строили. Пирамиды, мавзолеи там всякие. И потрошили себя в мумии, да так, что с ними за тыщи лет ничего не делалось!
– Угу, – шмыгнул носом Сидоренко. – Смерти боялись, вот и строили! Думали, в пирамидах получше сохранятся!
– Да не смерти, а жизни людишки во все времена боятся куда больше! – Агеев с удовольствием затянулся сигаретой и, выпустив длинную струю дыма, вытащил из стола фотографии. – Вот, к примеру, эти снимки. Согласись, не просто снимки, а загляденье! Какие смачные трупы! Это тебе не древнеегипетские мумии! – Капитан размашисто бросил их перед практикантом на стол. – Так вот, Сидоренко, дело закрыто!
– То есть как закрыто?! – вытаращился практикант. – Да мы с вами… Да вы только на след преступника вышли!
– Оказывается, Сидоренко, мы с тобой не по тем следам ходили. – Агеев сгреб фотографии и принялся разрывать их. – Ходили, да ни хрена не выходили.
– Андрей Данилович! Что вы делаете?! Это же фотографии с места убийств!
– Разве ты, практикант, еще не знаешь? – Агеев изобразил удивление. – Никаких убийств не было!
– Как это не было?!
– А вот так! – следователь отправил последнюю фотографию в мусорную корзину. – Что мы с тобой видели? Убийства или трупы?
– Трупы… На месте ихнего убийства!
– Самоубийства! – поправил Агеев. – Гм, самоубийство трупов… Одним словом, первомайский бред! Хотя все ясно и без моих объяснений!
Он подошел к забитому канцелярскими папками шкафу, вытащил из-за бумаг початую литровую бутылку водки.
– Слышь, у тебя какая закусь есть? Все-таки на дворе праздник. Да и успешное окончание дела обмыть не мешает…
– С повидлой, – Сидоренко принялся выкладывать из пакета припасенные на обед пирожки. – Вчера Никитична мне на службу напекла!
– Вот это называю начальным этапом твоего профессионализма! Давай, студент, одним духом! Не зря в годы моей юности любили приговаривать: «Жизнь прекрасна, удивительна, если выпить предварительно!»