Заклинатель джиннов
Шрифт:
Мне было ясно, что все попытки найти «марсианина» и все идеи на этот счет – самообман и блеф; он не являлся обычным воришкой или гроссмейстером, как Шон Корелли, решившим побаловаться с мелюзгой. То бишь с Сергеем Невлюдовым, лохастым недоумком… Нет, я был уверен, что тут не пахнет шутками и баловством. Ни одному хакеру, даже экстракласса, не пробраться разом на сотню машин – а их была уже не сотня, а добрых восемьсот. Этого я не мог объяснить, не привлекая фантастических гипотез а ля Джеймс Бонд. Например, об акции тайного ведомства, ЦРУ, ФСБ или MI-5, решившего поразбойничать в Сети… Хорошая мысль, да только с изъяном: эти конторы уволокли бы любую ценную информацию, но вряд ли стали бы беспокоить ограбленных владельцев. Или просить у них разрешения… А ведь мой марсианин теперь не пытался работать с Джеком! Он всего лишь хотел узнать, что я имею против.
– Может, и впрямь пришелец? – спросил я Белладонну, гревшуюся у теплого тришкина бока.
Она мурлыкнула и сощурилась, став похожей на маленького пушистого джинна с загадочным взглядом Будды. Очевидно, ответ был ей известен, но я его не разобрал ввиду некомпетентности в кошачьем языке.
Итак, марсианин? В смысле пришелец с далеких звезд, собрат по разуму?…
Это была еще одна из фантастических гипотез, более логичная, чем мысль о суперхакере или тайных происках ЦРУ. Кстати, она объясняла электронный полтергейст – не учиненный лично мною, а более вопиющие факты вроде стрельбы со спутника по Луне и странностей с венерианским зондом. Действительно, если б пришельцы с иных миров явились к нам на Землю и если б им захотелось тайно и скрытно нас изучить, то все началось бы, пожалуй, с компьютеров и Сети. Первым делом они провели бы эксперимент, чтоб ознакомиться с нашей техникой – с той, что находится в отдалении, на сателлитах и космических зондах; затем включились бы в Сеть – через тот же спутник – и для проверки своих возможностей что-нибудь крутанули… скажем, антенну радиотелескопа. Ну а затем принялись бы качать информацию, благо Сеть содержит ее в самом удобном и концентрированном виде: книги, технические описания, словари, программы перевода, учебные фильмы и просто фильмы, любые зрелища, любые сведения, от букваря до тайн Федеральной резервной системы… Сеть – это слепок земной цивилизации, наше alter ego, наш брат-близнец, лишенный агрессивных человеческих инстинктов, и любой космический пришелец, желая познакомиться с землянами и сберечь свой зад, начал бы это знакомство с Сети. А после выбрал бы сотню-другую программ покруче и запустил их на наших компьютерах – из любопытства или с целью представить наш технический потенциал… И очень бы удивился, если бы последовали санкции – в той жесткой форме, какую мне довелось избрать. И спросил бы – почему?… Логичная мысль! Хотя не без кое-каких натяжек… С другой стороны, здесь без натяжек не обойдешься. Что нам известно о психологии пришельцев? Ровным счетом ничего. И кто тут способен родить безошибочно точный ответ? Ответа тут не дождешься, подумал я, а вот на совет можно надеяться. От того же Михалева, Глеб Кириллыча… Как всякий матерый писатель-фантаст он мог считаться специалистом по пришельцам; он написал о них десятка два романов и помнил все, что издано другими по обе стороны Атлантики. О пришельцах-телепатах, пришельцах-осьминогах, вирусах, амебах, гуманоидах и андроидах, пришельцах растительного и кристаллического происхождения и пришельцах в виде плазменных облаков… Равным образом Глеб Кириллыч являлся экспертом-контактером и знал, какого пришельца по шерстке гладить, а какого – в распыл пустить.
Но не он один. Имелись и другие знатоки. Мой дад, к примеру. Был он фантазер и выдумщик, а еще, мне кажется, авантюрист – из тех, кого судьба не сбросит на резком повороте. Ему такие повороты нравились. Ему стукнуло сорок шесть, и он считался вполне преуспевающим ученым, и преуспеть мог всюду, в Штатах и в России; но, внедрив меня в научный гандикап, сам его бросил и занялся писательством – я думаю, не без влияния Глеб Кириллыча. Когда я расспрашивал его об этом удивительном зигзаге, дад лишь посмеивался и говорил, что многие физики стали писателями, а вот обратных метаморфоз не наблюдается; значит, в писателях хорошо, а в физиках – плохо. И должен сказать, что временами, сидя на кафедральных семинарах, я его понимаю. К тому же, как полагают в Британии, the apples on the other side of the wall are sweetest – яблоки по ту сторону забора всегда слаще.
Отец написал шестнадцать книг; семнадцатая осталась недописанной, и речь в ней шла о судьбах земной цивилизации и вероятном контакте с инопланетными пришельцами. Странное у нее было название: «Оглянись, чужие рядом»… Я отыскал ее в отцовском пентюхе, прочитал, погоревал, что дад не успел ее закончить, и там же оставил – вместе с заметками, письмами и дневником. Любопытная книга! Не фантастический роман; скорее – исследование по футурологии в духе Станислава Лема. Так вот, говорилось в ней…
Внезапно я понял, что просто сливаю воду. Сижу у компьютера, пялюсь в экран и рассуждаю о том о сем, о фантастических советах и ответах – но лишь потому, что боюсь получить ответ реальный. Если и стоило что вспоминать, так это отцову премудрость насчет катка, который ровняет перед нами дорогу; катка обстоятельств, за коим мы тащимся всю жизнь, не сворачивая в джунгли. В темный дремучий лес, полный страшных сказок… А может, не страшных, но удивительных? Грустных или веселых?
Не отведавши, не узнаешь; испугавшись, не отведаешь…
Я подумал, что мне так хотелось сказки, и вот я ее получил, и даже не одну: о прекрасной принцессе и о космическом чудище. Чего еще надо? Дороги, приглаженной асфальтным катком? Ну будет тебе дорога, зато не станет ни сказки, ни тайны, ни удовольствия… Принцесса обернется ведьмой, загадочный призыв – глупыми шутками, а Сергей Невлюдов – перхотью и лохом… Из тех членистоногих, которым космос ни к чему, как утверждал клоп Говорун. Эта мысль меня разозлила. Я посмотрел в зеркало, блестевшее под скрещенными томагавками и убором из черных перьев; моя физиономия казалась угрюмой, но решительной. Такой, должно быть, как у моего пращура-крымчака, когда он сбирался в набег на других моих предков, то ли литвинов, то ли поляков… Те, правда, тоже были не сахар, о чем могли бы поведать мои прапрадеды с еврейской стороны.
Мой палец коснулся клавиши, и Тришка, тоненько свистнув вокодером, прекратил прием. Слово «WHY», выписанное огромными черными буквами, поблекло; теперь на экране мерцал прямоугольник почтового окна, а выше темнела строчка с внушительным заголовком – адрес, с которого мы получили последнее сообщение. Zirt.rejl2@porto2534.cor.esp… Судя по кодировке «esp», этот компьютер находился в Испании, а «соr» могло с равным успехом обозначать Кордову, корриду или коррехидора.
Ну Кордова, так Кордова… Вот что мы туда отправим?
– Что? – переспросил я Белладонну, заглянув в ее аметистовые зрачки. – Напишем, что программа «Джек» – личная собственность Сергея Невлюдова?
– Мрр… няу…
– Верно, так не пойдет. Не будем сразу качать права, а будем действовать в согласии с межзвездным политесом. Сплошное мрр-няу… Вежливость и еще раз вежливость… Глядишь, договоримся и сменяем Джека на фотонный отражатель или на средство от облысения…
Поглядев на шлем и браслеты, я покачал головой. Пользоваться ими мне не хотелось; кто его знает, какую Маску, чудовищную и устрашающую, мог напялить «марсианин». Конечно, в закоулках Сети странствовал не я, а черный пудель, бесплотный и неуязвимый дух, но сердце-то было моим! И не хотелось искать его где-нибудь в пятках.
Я тронул клавишу, почувствовав легкий озноб, когда под кордовой-корридой возникла строка с моим адресом: bi@nvl.spb.ru. Ниже высвечивалась дата, с часами, минутами и секундами; цифры секунд мерцали, будто подмигивая мне в оба глаза, правым – быстро, а левым медленно.
Адрес – кому… Адрес – от кого… И время… Это была обычная сетевая процедура связи, введенная недавно и сменившая громоздкий регламент Интернета; в нее добавили двухбуквенныс коды для стандартных сообщений – на радость чайникам, считавшим, что в их использовании кроется особый шик. Впрочем, временами эта кодировка приносила пользу, так как каждый идентификатор был строго определен, и сообщения получались максимально ясными и недвусмысленными.
Знал ли «марсианин» сей язык? По-видимому, да. Это было самое легкое и простое средство общения в Сети, а мой корреспондент уже освоил нечто посложнее. Английский – или по крайней мере одно слово из английского, очень важное. Why… Почему ты меня обижаешь? Почему не даешь поиграть с Потрошителем?…
Пальцы мои сплясали быструю джигу на клавишах. Колонка букв и знаков заполнила окно.
ТХ Zirt.rej12@porto2534.cor.esp TU.
АВ – Сергей Невлюдов.
YU.
TS.
ТХ обозначает сообщение, TU – подтверждение приема, TS – просьбу подтвердить прием; все эти идентификаторы начинались с буквы «Т», поскольку сообщение было текстовым. АВ – абонент Глобальной Сети», в данном случае – я; YU – просьбу представиться в любом желаемом варианте – имя, возраст, пол, сфера интересов и остальные причиндалы. На нормальном человеческом языке мое послание звучало так: