Заклинатель
Шрифт:
Господи, я так не уставал, пока Арни меня учил вождению!.. Но, разобравшись, с вещами, я почувствовал себя человеком. В каком смысле? Исчезла расхлябанность, которую я ощущал, пока ходил в свободном, балахонистом комплекте, как его обозвала Лидия. Эти вещи, не считая белья: брюки из ткани, похожей на грубую джинсу, но мягкие на ощупь, джемпер, немного пахнущий затхлостью (явно перележал в сумке), но всё ещё удобный, и лёгкая куртка, судя по запаху - кожаная; ботинки, весомо отяжелившие мои ноги и сделавшие мой шаг уверенным, - явно принадлежали человеку, понимающему толк в одежде. Я-то не мог
Запихав комплект, в котором Брис лежал в крио-сне, в бумажную сумку, я помедлил и вышел "на свет".
– Э… Мне тут кофе обещали.
Чуть слукавил. Больше всего мне хотелось посмотреться в зеркало.
– Вот, теперь на человека похож, - засмеялся Лоренс, а Лидия почему-то смутилась.
После таких слов я сразу взглянул в зеркало.
Хотелось бы думать, я понял, отчего смутилась Лидия. В этом "прикиде" я выглядел гораздо старше. И опытнее. Хуже, что по ощущениям в новой одежде, да и по облику, который отразило зеркало, я вдруг почувствовал совершенно неожиданно, что мне сильно чего-то не хватает. И я мог отчётливо сформулировать, что именно. Оружия. Костяного штыря в ладони, который я так до сих пор не удосужился рассмотреть, мне маловато. Мои пальцы ощущали незаконченность, потому что хватались (незаметно) за пустые карманы в куртке и в брюках - потайные, как выяснилось. Хуже - я чувствовал беззащитность человека, привыкшего к оружию. Но найти оружие - здесь, я понимал, безнадёжная затея. Разве что холодное. Любопытно, во многих ли видах оружия я разбираюсь…
Очнувшись от размышлений, я обнаружил, что Лоренс и Лидия смотрят на меня с явной тревогой. Я потянулся взять кофе и спросил:
– Что? Я так плохо в этом выгляжу?
– и попытался улыбнуться.
– Брис, ты начал вспоминать, да?
– решился Лоренс.
Я покачал головой. Считать ли воспоминанием ощущения тела? Неясные предположения, что чего-то не хватает?
– Не-ет… Ничего не помню. Просто нравится эта одежда. А что в той сумке?
– Тоже личные вещи, которые разрешили взять с собой.
– Лидия, у меня нет ключа от своей камеры, - обратился я к женщине, которая вздохнула с заметным облегчением после моего ответа о воспоминаниях.
– Можно, я оставлю сумку пока здесь? Вечером заберу.
– Конечно, - рассеянно ответила она.
На работу мы снова пошли втроём, и это было здорово, потому что успели заскочить в мою камеру и превратить меня из молодого, уверенного в себе человека в безликого работягу, спрятанного в безликий комбинезон с капюшоном.
10.
Вторая половина рабочего дня обошлась без происшествий. Лишь когда я возвращался от Лидии с "личными вещами" (а я сразу после работы сходил к ней), у порога моей камеры меня дожидалась Полли. Только на этот раз одна, без Вестара. Сердито насупившись, она протянула круглую коробку.
– Это мазь для лица. Рубцы останутся, но хоть быстрей заживут.
– А когда я её поблагодарил, она так же сердито спросила: - Почему ты не сказал, что ты ударился о раковины? Я же не знала о силе удара.
– Обстановка не располагала к откровению, - пожал я плечами.
– Да и лишний раз напоминать тебе, настроенной против меня, про убийство не хотелось.
– А ты… - начала она - и вдруг смолкла, прислушалась.
Шорох из моей камеры-конуры доносился явственно, как и шелестящий, еле сдерживаемый смех. Я упал духом. Ну, всё. Сейчас эта строгая предубеждённая девица заглянет ко мне - и… Она, не спуская с меня глаз, и в самом деле шагнула на ступень порога и замерла, теперь уже вглядываясь в темноту.
– Добро пожаловать!
– весело сказал я.
– Прошу быть моей гостьей.
Полли тут же убрала ногу с порога.
– Вот ещё!
– заносчиво отрезала она.
– Времени у меня слишком мало, чтобы гостить у кого-то. Ладно, я побежала. Ушиб будет болеть - не зарывайся, приходи.
– Полли, - остановил я её.
– Тебе сказали, что у меня амнезия?
– Да.
– Ты знаешь, что это такое?
– Конечно!
– Тогда подумай, каково мне приходится: я не помню, кто я такой, а все мне говорят, что я киллер, и все чураются меня как прокажённого. Ты человек умный. Может, посоветуешь, как мне с этим жить?
С минуту она смотрела на меня озадаченно, видимо переваривая мои слова, а потом в её глазах появилось понимание - и растерянность.
– Я… подумаю над этим, - запинаясь, сказала она. Развернулась и пошла по коридору странной походкой, напомнившей слова из песенки моего прошлого: "Движенья твои очень скоро станут плавными, Походка и жесты - осторожны и легки"*. Полли к своей новой походке явно ещё только привыкала.
А я вздохнул и шагнул в конуру. Два шага - и на меня набросилась хихикающая компания, шёпотом призывающая друг друга не шуметь. Дети в два счёта стащили с меня рабочий комбинезон и затеребили досказать сказку. Суперсерьёзная Лиз заставила меня сесть и поднесла пластиковый стакан с чем-то пахнущим довольно приятно.
– Мама папе всегда это даёт на ужин. Там витамины!
– заявила девочка.
Маленький народец примолк, глядя, как я орудую в стакане пластиковой же ложкой. У детей есть такая особенность: стоит только взрослому дать слабину и повести с ними панибратски, они немедленно сядут на голову. Именно на голову, а не на шею. Но я надеялся, что у меня со здешними ребятишками такого не произойдёт.
Пока я ужинал, дети даже в темноте разглядели, что я сижу не в обычной "пижаме" серого цвета, а в чём-то более цивильном. Любопытство их заставило включить свет на пару секунд, после чего Алекс уважительно сказал, что я стал какой-то узкий. Как я потом понял, он имел в виду - более подтянутый.
Управившись с ужином, я сказал:
– Так, есть проблема. Вас здесь пятеро. Ну, расскажу я вам, чем дело с гадким утёнком кончилось, а остальные обидятся. Как быть?
– А у нас есть Коста, - сообщили мне и похлопали по спине белобрысого мальчишку, ровесника Алекса, только ростом ниже и поплотнее.
– И что - Коста?
– Был в одном хозяйстве огромный двор, в котором жило много всякой птицы. Птиц было так много, что одна утка решила вывести своих утят за пределами двора, - заговорил Коста, не дожидаясь следующих вопросов.