Заклинатель
Шрифт:
Я подошёл к тупику.
Плотная неровная гора, слегка припорошённая пылью.
Оглянулся. Плёнка. Всё ближе.
– Ну что… Пошли?
– Подожди, - вкрадчиво сказала Таис.
– Нагнись ко мне.
Несколько удивлённый, я присел перед ней. Девочка подняла фильтрующую сетку полумаски мне на глаза и тщательно закрепила её сверху, на самих очках. Теперь я видел только что-то неопределённо-серое. Вниз подглядывать не давали очки, плотно прилегающие к коже.
– Что-нибудь видишь?
– Нет.
– Смутно я начал догадываться, что придумала Таис.
– Мартин, поставь вокруг него блок. Теперь будет легче.
Несмотря
– Брис, ты помнишь, как научил играть детей с платформы в догонялки? В те, где водящий с завязанными глазами? Ты их называл жмурки.
– Детские руки легли на мои бока.
– Закрой глаза. Слушайся моих рук. Не сопротивляйся.
Детские руки потребовали движения влево. Я послушно повернулся раз, другой. Руки затеребили меня, чтобы повороты вокруг собственной оси нарастали. Вскоре закружилась голова, но руки продолжали вертеть моё тело, я слышал шёпот: "Быстрей, давай ещё раз!" Если б не странное положение, я бы смеялся. Да и сейчас еле сдерживал улыбку. Никогда не знаешь, что за соломка понадобится в определённой ситуации, но эту, с жмурками, кажется, я неплохо подстелил…
Смешно и невпопад, но я вдруг вспомнил детство. Мы жили в пятиэтажном доме-хрущёвке, и подъезд зимними вечерами был самым лучшим местом на свете. Мы, человек двенадцать детей от десяти до шестнадцати лет, собирались, бегали по квартирам: "А ты сегодня выйдешь?", созванивались с лучшими друзьями из соседнего подъезда, смогут ли они прийти. И, когда собирались всей тесной компанией и снимали обувь, оставаясь только в толстых шерстяных носках, начиналось главное - жмурки. Считались: "Шла машина тёмным лесом за каким-то интересом. Инте-инте-интерес! Выходи на букву эс!" Водящему торжественно завязывали на глазах какой-нибудь шарф или платок, раскручивали его и разбегались. Пробежать под рукой водящего - самый был кайф. Быстро скатиться по лестнице, перелезть с одной на другую по перилам и спуститься так же. Радостный шёпот, когда кого-то вот-вот поймают, а он вот удрал-таки. Хихиканье девчонок, которые словчили и пробежали мимо ищущей руки. Затаённое дыхание прижавшегося к стене, мимо которого, усиленно прислушиваясь, проходит водящий - и вот-вот заденет растопыренными пальцами… Причём широкой площадки первого этажа мы не любили. И нам, игрокам, и водящим нравилось играть именно на лестницах. Всегда казалось - возможностей больше: и спрятаться, и поймать… На платформе игра прижилась, но играли только в нашем спортзале. В коридоре неинтересно…
Руки Таис вцепились в бока моей куртки. Кажется, я, слегка впав в ностальгию, немного протащил её вместе со своим движением по инерции, прежде чем остановился, запыхавшись от старания удержаться на ногах и сдержать тошноту. То ли пространство качалось, то ли я…
Тёплая ладонь взяла меня за левую руку. Наверное, Таис. Она была без перчаток. Сухая ткань дотронулась до моей правой, в которой лазер, и стиснула меня за кисть. Мартин. Он точно в перчатках. Так. И что дальше?.. Подтолкнули - пошли потихоньку.
– Ты знаешь, куда мы идём? В какую сторону?
– Э… Нет.
– Хорошо. Через шагов двенадцать будет лестница вниз. Мы предупредим, когда начнутся ступени.
Лестницы я не помнил вообще. Откуда она здесь?
– Через двенадцать? Мне считать?
– Это наших двенадцать, - сказал Мартин, и я вдруг с огромным облегчением услышал в его голосе ворчливые нотки. А потом сообразил, что он давно уже говорит со мной так, как мальчишки с платформы. Кажется, проблема со мной пробила личный эмоциональный блок не только у Таис.
– Но ты всё равно идёшь вместе с нами, тихонько. Значит, и твоих будет двенадцать. Сколько ты уже прошёл?
– А я не считал сначала, - признался я, с трудом ставя ноги даже на полу коридора. Полностью дезориентированный, я шагал настолько нерешительно, что пару раз успел споткнуться на ровном месте, то и дело вздрагивая от ощущения, что вот-вот наткнусь на что-то или будет ступень, которой не замечу. Да и качало здорово.
– Тогда зачем тебе считать их сейчас, - нарочито равнодушно заметил Мартин. Всё-таки мальчишка, ребёнок ещё. Думает, что его притворство незаметно. Пусть. Хоть с шагами, хоть без их подсчёта - мне всё равно не сообразить, в какую сторону иду. Значит - пройду в любую.
Лёгкая рука подтолкнула вправо. Осторожно обвела вокруг чего-то.
– Что здесь?
– Куча всего сломанного.
Прошёл ещё шагов десять - считал на этот раз. Последние шаги делал очень мелкими, опасаясь той самой лестницы, о которой меня предупредили. Вдруг дети забудут сказать мне о ней загодя? Хотя червячок сомнения оставался: первый этаж - какая лестница вниз?
– Всё. Дальше пойдёшь сам.
Я потянулся спустить сетку с очков. И очки тоже снял. Захотелось хоть немного почувствовать нормальное состояние глаз. Без защитной полумаски на них.
Огляделся. Впереди - никакой лестницы. Позади - никакой кучи, вокруг которой меня вели. Нарастающее недоумение быстро прошло, когда сообразил: дети специально меня запутывали, дезориентируя в пространстве.
Дети тоже сообразили, что я не обиделся, и пошли чуть впереди меня. Снова вели.
– В странные игры ты играл в детстве, - бесстрастно, не оборачиваясь, заметил Мартин.
– Ну, положим, не только в детстве, - усмехнулся я, поняв, что он видел мои воспоминания, и вдруг резко вспомнилось, как месяц назад, гоняя "мяч" по коридору в компании разношёрстных по возрасту футболистов, внезапно наткнулся на изумлённые взгляды взрослых призраков.
– Ты не сказал, что такое головастик, - напомнил Мартин, не оборачиваясь же.
– Знаешь, что такое лягушка?
– Видел, в анимации.
– Хорошо. Значит, знаешь, что живёт она в водоёмах. Весной, чтобы принести потомство, лягушка мечет икру - маленькие прозрачные шарики, из которых потом появляются головастики. Их тело похоже на круглую ягодку с хвостиком. Смотришь на маленькие чёрные глаза - и, кажется, что головастик состоит из одной только головы. Потом их так и называют.
– Откуда ты про них знаешь?
– Когда я был в твоём возрасте, мы жили в доме, за которым текла речка. Весной она разливалась, и мы, мальчишки и девчонки, бегали ловить головастиков в банки, строили для них запруды, а потом выпускали.
– А где ты раньше жил?
Немного помедлив, я честно ответил:
– На Земле.
– Не может быть!
– жёстко сказала Таис.
– Ты не мог жить на Земле. Ты обманываешь.
– Этот Брис не обманывает, - спокойно встал на мою защиту Мартин.
– Он действительно всю жизнь жил на Земле.