Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы

Кантор Юлия Зораховна

С 25 января по 17 февраля 1922 г. состоялись официальные, глубоко засекреченные переговоры в Берлине. Наряду с обсуждением политических (установление дипотношений) и экономических (предоставление займа) проблем обсуждались вопросы военно-промышленного сотрудничества. Итогом стало подписание 16 апреля 1922 г. в итальянском городке Рапалло советско-германского договора. Рапалльский договор де-юре давал старт долгосрочному сотрудничеству.

По этому договору стороны взаимно отказались от всяких финансовых претензий друг к другу (возмещение военных расходов и убытков, включая реквизиции, расходы на военнопленных). Для Советской России это означало отказ от претензий на репарации от Германии, для Германии – отказ от претензий на возмещение за национализированную частную и государственную собственность при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств. Договор предусматривал восстановление дипломатических и консульских отношений между двумя странами, развитие экономического сотрудничества и торговли на основе принципа наибольшего благоприятствования, также была зафиксирована готовность германского правительства оказать возможную поддержку соглашениям и облегчить их проведение в жизнь. Постановления договора вступали в силу немедленно.

Документ

дополняли письма, не подлежавшие опубликованию. В них говорилось, что в случае признания Россией претензий в отношении какого-либо третьего государства урегулирование этого вопроса станет предметом специальных переговоров, причем с бывшими немецкими предприятиями должны будут поступать так же, как и с однотипными предприятиями этого третьего государства. Кроме того, германское правительство обязалось не участвовать в сделках международного экономического консорциума в России, предварительно не договорившись с правительством РСФСР [23] . «Это было первое выступление побежденных против беспощадных победителей, – отметил один из представителей прусского военного ведомства К. Штудент. – Этот договор имел эффект разорвавшейся бомбы…» [24]

23

Горлов С. А.Совершенно секретно. Альянс «Москва – Берлин» 1920–1933. – М.: Олма-Пресс, 2001. – С. 63.

24

Student Kurt. Reichswehr und Rote Armee. // Internationale Luftwaffen revue. – 1/2 (1968). – S. 161.

В. И. Ленин считал Рапалльский договор победой советской дипломатии. «Действительное равноправие двух систем собственности, – подчеркивал он, – …дано лишь в Рапалльском договоре» [25] . Постановление ВЦИК от 17 мая 1922 г., принятое по отчету советской делегации в Генуе, признало «нормальным для отношений РСФСР с капиталистическими государствами лишь такого рода договоры» [26] . Брокдорф-Рантцау после подписания договора заявил: «Рапалльский договор открыл новую эру между германским и русским народами и этим самым открыл ее не только для Европы, но и для всего мира» [27] .

25

Ленин В. И.Проект постановления ВЦИК по отчету делегации на Генуэзской конференции // Полн. собр. соч. – Т. 45. – С. 193.

26

См.: Ленин В. И.Полн. собр. соч. – Т. 45. – С. 536.

27

Трухнов Г. М.Поучительные уроки истории. Три советско-германских договора (1922–1926). – Минск: БГУ, 1979. – С. 13.

Вскоре после подписания Рапалльского договора состоялась серия официальных визитов германского посла к представителям советского руководства. Первым (05.09.1922) Брокдорф-Рантцау посетил Председателя Президиума ВС СССР Калинина.

«Калинин в сердечной форме высказался, что рассматривает сущность русско-немецких отношений как естественную необходимость, особое значение он придал развитию экономических связей» [28] , – писал он в немецкий МИД.

Затем посол нанес визит руководителю НКИДа Чичерину. Об этом посещении остался выразительный документ.

28

РА-АА Botschaft Moskau 355. Bd II. K. 482324.

«Москва 03.11.1922. Конфиденциально.

Чичерин заявил: “Сегодняшний день означает для России начало новой эпохи”» [29] .

На основании переговоров с советскими руководителями в Москве немецкий посол писал в Берлин:

«Москва 16.12.1922. Секретно.

Если мы не примем решение интенсивно содействовать восстановлению России, то безвозвратно упустим удобный случай. Надо понять, что это восстановление в первую очередь означает не укрепление Советской власти, а служит политико-экономическому сотрудничеству Германии и России. Это – самопомощь обеих стран. Так считают ведущие политики и здесь. Это остается политической и моральной истиной(выделено мной. – Ю. К.)» [30] .

29

Ibid. K. 482320.

30

PA-AA Botschaft Moskau 355. Bd II. – S. 396.

21 марта 1923 г. Брокдорф-Рантцау докладывал министру иностранных дел Штреземанну о беседе с Чичериным. Он считал, что в НКИД царит солидарность, когда встает вопрос об общении с иностранными представителями. Встреча с Чичериным, писал Рантцау, была дружеской, но абсолютно деловой. Глава НКИД был обеспокоен сведениями о том, что Польша призывает в течение трех лет на двухмесячную военную службу. Чичерин заявил, что для него пока не ясно, против кого направлена эта завуалированная мобилизация Польши: против Германии или против России. «Вопрос вооружений входит в острую стадию. Он просит меня приложить усилия по ускорению сотрудничества. Россия предложила рассчитываться драгоценными камнями. Мое мнение, также сообщенное Чичерину, – бессмысленно верить в то, что мы отдадим половину империи французам а другую – коммунистическим революционерам. Радек мне сказал, что никто не думает, что Красная Армия нападет на Германию и нас советизирует. Здесь Германию знают слишком хорошо, чтобы предпринять столь безнадежный шаг» [31] . Чичерин заявил, что практическое осуществление идей коммунизма не должно быть поспешным, что нужно обеспечить сначала экономические интересы. Касательно отношений с Францией Чичерин подчеркнул вновь, что соглашение с французами ценой Германии невозможно. Антанта является врагом России, как и Германии [32] .

31

Akten Zurdeutschen Ausw"artigen Politik 1918–1945. Aus dem Archiv des Ausw"artigen Amts. Baden-Baden. Keppler-Verlag. S. 372.

32

Ibid.

Характерно, что в течение всего «рапалльского десятилетия» в советской политике преобладала точка зрения Чичерина, согласно которой отношения с Германией являлись «в наибольшей степени той точкой приложения нашей игры в Европе, которая нужна, чтобы сохранить экономические связи с другими странами и сохранить политические связи». Заинтересованность как Германии, так и СССР в противостоянии версальскому «диктату» приводила советскую дипломатию и Политбюро к выводу о том, что пока сохраняется послевоенный порядок, «укрепление Германии ведет к повышению заинтересованности Германии в отношениях с нами»3.

Вместе с тем успехи германской политики по укреплению международных позиций Германии и сближению с Францией привели во второй половине 20-х гг. к постепенному сужению сферы практического взаимодействия Москвы и Берлина. Густав Штреземанн, министр иностранных дел Веймарской республики, балансировал между Востоком и Западом. Одновременно он продвигал секретное сотрудничество с РККА [33] .

Доминирующее положение в отношениях СССР и Германии занимал польский фактор. После неудачи плана «генерального урегулирования» отношений с Польшей в 1924 г. это государство неизменно рассматривалось НКИДом как «действительный авангард враждебного нам мира» [34] . Эта оценка обусловливалась общим восприятием Польши как «детища» Версальского договора [35] .

33

Seidt Hans-Ulrich. Berlin-Kabul-Moskau. Oskar Ritter von Niedermayer und Deutschlands Geopolitik. – Universitas, 2002. – S. 184.

34

Архив внешней политики РФ (в дальнейшем – АВП РФ) Ф. 0122. Оп. 13. П. 144. Д. 2. Письмо Б. Стомонякова Д. Богомолову от 15.06.1929. Л. 86.

35

АВП РФ Ф. 09. Оп. 4. П. 38. Д. 31. Доклад Д. Богомолова Б. Стомонякову «Иностранная политика Польши» от 27.03.1929. Л. 106; АВП РФ Ф. 0122. Оп. 13. П. 144. Д. 1. Оценка доклада Д. Богомолова (утверждена 28.04.1929). Л. 297.

В феврале 1923 г. в Москву на две недели тайно приехала первая немецкая военная делегация. В ее составе был Штудент – как референт по воздушному флоту и газовому вооружению. В переговорах с советской стороны участвовали шеф Генерального штаба РККА П. П. Лебедев и его заместитель Б. М. Шапошников. Рассматривались вопросы финансовой и технической поддержки Германией восстановления российской военной индустрии. «Мы были приятно удивлены достижениями русских, они были выше, чем мы предполагали», – записал Штудент. Темой обсуждения стало грядущее открытие немецкой авиашколы в Липецке (открыта в 1925 г.) и танковой школы – под Казанью (открыта в 1928 г.). Планировалось также осуществлять постоянный обмен офицерами и военными инженерами. «Мы впоследствии были побеждены Красной Армией с помощью нашей же стратегии» [36] , – этот вывод Штудент сделал уже после Второй мировой войны.

36

Student Kurt. Reichswehr und Rote Armee. // Internationale Luftwaffen revue. – 1/2 (1968). – S. 161.

Политика военного сотрудничества с Германией осуществлялась на трех уровнях: во-первых, путем заключения открытых политических и экономических договоров с Германией; во-вторых, путем заключения секретных соглашений о военном сотрудничестве Красной Армии и рейхсвера; в-третьих, созданием с немецкой технической помощью военных предприятий на территории СССР и осуществлением закупок немецкой военной технологии и военного оборудования» [37] .

Однако, курируя переговоры с официальными германскими лицами об упрочении связей, советское руководство одновременно рассчитывало на революционное выступление германского пролетариата. И не только рассчитывало. Известно, что вплоть до конца 1923 г. (в октябре 1923 г. состоялась попытка вооруженного восстания рабочих в Гамбурге под руководством Э. Тельмана) руководство РКП(б) активно готовило в Германии базу для революционного выступления. Туда была нелегально отправлена советская делегация для организационной подготовки восстания. В ее составе – К. Б. Радек, И. С. Уншлихт, Е. Д. Стасова, Л. М. Карахан, Г. Л. Пятаков, М. Н. Тухачевский и др. [38] Заместитель председателя ОГПУ СССР И. С. Уншлихт осенью 1923 г. находился на конспиративной работе в Германии, где проводил с немецкими коммунистами инструктивные занятия по «организационным вопросам» (ведение разведки, тактика вооруженного захвата власти). Об этом свидетельствуют, в частности, письма-отчеты Уншлихта Дзержинскому от 2 и 20 сентября 1923 г. Более того, советская агентура и активисты КПГ принялись создавать на территории Германии склады оружия и даже формировать боевые дружины и органы «германской ЧК».

37

Захаров В. В.Военные аспекты взаимоотношений СССР и Германии: 1921 – июнь 1941 г. – М.: ГА ВС, 1992. – С. 30–31.

38

См.: Бажанов Б.Воспоминания бывшего секретаря Сталина. – Париж: Третья волна, 1980. – С. 67; Кривицкий В. Г.Я был агентом Сталина: записки советского разведчика / Пер. с англ. – М.: «Терра-Тегга», 1991. – С. 106–107.