Заклятие Фавна
Шрифт:
У аристократической четы Филиппо Вольты и Маддалены де Конти Инзаи было семь детей. Алессандро — самый неудачный. Он оказался слаб здоровьем и сильно отставал от своих сверстников в развитии. Кроме того, он был упрям. Отданный на воспитание почтенной женщине — супруге мастера по физическим приборам, мальчик до четырех лет не произнес ни слова. Окружающие уже начинали думать, что он немой, но маленький Алессандро вдруг заговорил…
По-видимому, в доме своей наставницы будущий физик познакомился впервые и с физической аппаратурой. И, как это часто бывает, впечатления детства определили направление всей жизни. Ему еще не было и 18 лет, когда, поставив ряд опытов по электрическому напряжению, он пришел к выводу, что многие из результатов можно объяснить законом Ньютона. Окрыленный этой идеей, он написал письмо аббату Нолле во Францию. Тот одобрил начинания молодого человека.
В 24 года Вольта
Вольта увлекается экспериментированием. Недюжинный талант позволяет ему совершенствовать свои и чужие изобретения, доводить их до такого изящества, которое вызывает восхищение бедного на приборы времени. Так, усовершенствуя смоляной прибор Эпинуса, предназначенный для изучения электрической индукции, Вольта изобрел электрофор, что означало в буквальном переводе «электроносец». Сегодня может показаться удивительным, насколько он прост. Смоляная лепешка и металлический диск со стеклянной ручкой. Да еще нужна была кошка или, на худой конец, ее шкура. Шкурой натиралась смоляная лепешка и заряжалась при этом отрицательно. В поднесенном медном диске на стороне, обращенной к смоле, возникало в результате индукции положительное электричество. На стороне противоположной — отрицательное. Этот излишек отрицательного электричества можно было легко отвести в землю. И диск полностью оказывался заряженным положительно. Теперь этот заряд можно было переносить и переводить на другие тела или отправлять в лейденские банки. А сам диск, приблизив снова к натертой смоле, вновь зарядить.
Нехитрый прибор вызвал восторг среди экспериментаторов. Многие пытались его усовершенствовать и дальше. И в конце концов, электрофор Вольты дал в руки исследователей электрофорную машину.
А Вольта тем временем изобретает очень чувствительный соломенный электроскоп и делает ряд изобретений в области химии. Все обширней становится его переписка. Вольта много путешествует, знакомится с "выдающимися учеными своего времени. Научные общества наперебой избирают его своим членом. Еще бы — богатый, знатный, хорошо образованный, еще в детстве без труда получивший все то, что выходцам из низов приходилось добывать себе в зрелом возрасте.
Современники утверждают, что Вольта был высок ростом и хорош собой. Правильное античное лицо его освещалось спокойным взглядом красивых глаз. Говорил он просто и ясно. При необходимости легко переходил к красноречию, но оставался всегда скромным. Его речь и манера говорить отличались искренностью и убеждали собеседников даже раньше, чем те вникали в содержание его слов.
В Ферне он беседовал с Вольтером, в Англии свиделся с Пристли, во Франции — с Лавуазье и Лапласом…
Трактат Гальвани поразил его. Первое время, проверяя все описанные соотечественником опыты, Вольта был вполне на стороне болонского профессора. Однако большой собственный опыт экспериментирования и необходимость двух разнородных металлов мешали ему полностью признать позиции Гальваыи. А тут еще он прочел книжку швейцарского врача Жан Жака Зульцера, который писал: «Если два куска металла, один оловянный, другой серебряный, соединить таким образом, чтобы оба края их были на одной плоскости, и если приложить их к языку, то в последнем будет ощущаться некоторый вкус, довольно похожий на вкус железного купороса, в то же время каждый кусок металла в отдельности не даст и следа этого вкуса…»
Но ведь такой же вкус производит и действие электричества. Это Вольта знал хорошо.
И вот он ставит решающий эксперимент: четырех своих помощников он водружает на смолу, чтобы изолировать от земли. Первому из стоящих он велит взять в мокрую правую руку цинковую пластинку, а левой коснуться языка своего соседа. Тот, в свою очередь, должен был мокрым пальцем коснуться глазного яблока следующего. Третий и четвертый держали в руках свежепрепарированную лягушку. И кроме того, у четвертого в свободной мокрой руке была зажата серебряная пластинка… Когда серебро касалось цинка, язык второго ощущал кислый вкус, в глазу у третьего вспыхивало световое пятно, лапки лягушки между третьим и четвертым начинали дергаться…
Прекрасный результат! Разве не доказывает он, что никакого «животного электричества» не существует? Все дело лишь в контакте разнородных металлов. Старая истина гласит, что если своего идейного противника нельзя убедить, то надо постараться его пережить. Вольта Так и сделал. После смерти Гальвани количество сторонников «животного электричества» резко пошло на убыль. Но главный удар по гальванизму был еще впереди.
В 1800 году в журнале Лондонского королевского общества появилось письмо Вольты
Предоставим слово современнику Вольты — известному французскому ученому Араго, написавшему биографию коллеги: «В начале 1800 года, вследствие теоретических соображений, знаменитый профессор придумал составить длинный столб из кружков медного, цинкового и мокрого суконного. Чего ожидать заранее от такого столба? Это сооружение, странное и, по-видимому, бездействующее, этот столб из разнородных металлов, разделенных небольшим количеством жидкости, составляет снаряд, чуднее которого никогда не изобретал человек, не исключая даже телескопа и паровой машины». И эти слова не были преувеличением. Вы уже знаете, какое впечатление произвело изобретение лейденских банок. «Но банка действует только один раз, — продолжает Араго, — после каждого удара ее надобно снова заряжать, столб же, напротив, действует беспрерывно. Итак, столб — есть лейденская банка, сама собою заряжающаяся… Я осмелился бы сказать, что вольтов столб есть чудеснейший снаряд из всех человеческих изобретений» [26] . И действительно, электрохимический источник тока — вольтов столб — обозначил границу новой эры.
26
Араго Ф. Биографии знаменитых астрономов, физиков и геометров, т. II. СПб., 1860, с. 222-226
Правда, в наш век почти вся электроэнергия добывается не с помощью электрохимических генераторов, а методом, предложенным Фарадеем спустя тридцать лет после Вольты, но именно изобретение Вольты породило современное учение, об электрическом токе.
В том же 1800 году Вольту пригласили в Париж — прочесть курс лекций перед виднейшими физиками Франции. Эта поездка превратилась в сплошной триумф. Каждый город, в котором он побывал, стремился выразить ему свое внимание. Всех ученых волновал тогда вопрос: можно ли считать эффекты, производимые вольтовым столбом, собственно электрическими? Или, может быть, следует предположить существование еще одного нового вида электричества — вольтова? В Женеве в Обществе естествоиспытателей приезжий прочитал доклад о «тождестве гальванизма с обыкновенным электричеством». Обыкновенным в ту пору называли электричество, получаемое в процессе трения. А ведь были еще опыты с турмалином. Было электричество морских скатов и американских угрей. И теперь еще этот странный вольтов столб…
В Парижской Академии наук создали специальную комиссию по изучению гальванизма. В нее вошли самые известные ученые. «Бессмертные», как называли французы своих академиков, соорудили по описаниям вольтов столб и один за другим повторили все опыты итальянского исследователя. Так, например, погрузив один из концов «электродвигательного прибора» в воду и присоединив к другому его концу металлическую проволоку, исследователь совал руку в чашку с водой и одновременно прикладывал второй электрод к языку, к веку, к кончику носа. В момент замыкания цепи следовал такой удар, что некоторые едва не лишались речи. При наложении проволоки на веко создавалось впечатление вспышки. А когда два электрода от противоположных полюсов батареи вводили в уши, в голове раздавался шум… «Это было нечто вроде треска или лопанья, как если бы кипело какое-то масло или вязкое вещество», — писал сам Вольта. Он предполагал, что в дальнейшем его прибор сможет послужить медикам для излечения болезней. Другого применения гальваническому электричеству он не видел.
Четыре недели понадобилось ему, чтобы добраться до Парижа. Встреча с местными знаменитостями превзошла все ожидания.
После заседания академической комиссии, вернее сказать, специальной комиссии Национального института [27] , на которой Вольта опять-таки читал доклад о тождестве обыкновенного электричества и гальванизма, Бонапарт увидел в библиотеке института лавровый венок с надписью «Великому Вольтеру». Первый консул стер окончание так, что получилась надпись «Великому Вольте», и протянул венок ученому.
27
После революции 8 августа 1793 года Национальный конвент постановил упразднить академии, «как учреждения аристократического характера, позорящие науки и ученых»; 25 октября 1795 года Директория учредила Национальный институт наук и искусств, объединивший под своей эгидой представителей всех отраслей знаний. Членом института состоял и Первый консул Бонапарт