Заклятие короля-колдуна
Шрифт:
Ольгерхан снова поглядел на девушку, с заметным усилием вникая в смысл слов ее дяди. Потом, наконец, он все понял, и лицо его окаменело.
– Ты что, просишь меня убить ее?
– Я прошу о милосердии и требую, чтобы ты нашел в себе для этого силы.
Казалось, Ольгерхан готов оторвать старику голову.
– А если ты этого не сделаешь… – начал Уингэм и принялся стягивать перстень с пальца племянницы.
– Нет, не надо!
– Тогда дай слово. – Торговец был неумолим. – Ольгерхан, выбора нет. Боритесь, если это возможно. Мариабронн – человек разумный
Тяжело дыша, Ольгерхан глядел на кровать, где лежала его милая Аррайан, и сердце его разрывалось на части.
– Отпусти ее руку, – наконец вымолвил он. – Я все понимаю и сделаю то, что надо. Замок ее не получит, но, если она умрет у меня на руках, знай, что я сразу отправлюсь за ней в мир иной.
Уингэм молча склонил голову.
– Лучше уж здесь отлеживаться, чем идти в замок с этим дворфом, – слабым голосом проговорил Дэвис Энг.
К нему пришли целители-травники, а Праткус наложил на раненого новые чары. Все лекари сошлись во мнении, что солдат поправится, но нужно время, чтобы ему хватило сил хотя бы вернуться в Ворота Ваасы, а уж прежде, чем он сможет держать в руке оружие, пройдет не меньше месяца.
– С Атрогейтом? – уточнила Калийа.
– С ним, маленьким паршивцем.
– Если он услышит, как ты о нем отзываешься, башку тебе проломит, – сказала она. – Говорят, он лучший боец в крепости, к тому же кистени у него заколдованные.
– Сила рук и сила духа – разные вещи. Что ж такой прекрасный воин даже не пробовал вступить в Армию Бладстоуна?
– Но он исполняет замыслы короля Гарета, служа в крепости, – напомнила Калийа.
Дэвис Энг лишь отмахнулся, не без труда подняв дрожащую руку.
– А сколько ушей разных тварей он доставил в крепость твоему командиру, Эллери? – продолжала защищать дворфа Калийа. – Между прочим, и великанов. Многие ли могут похвастаться, что завалили великана в поединке? А Атрогейту это по плечу.
– Почем ты знаешь, что он был один? С ним этот его тощий дружок – еще большая докука, чем сам дворф!
– Да, и он гораздо опасней, – согласилась она. – Но не смей плохо отзываться о Кантане при мне.
Дэвис Энг, чуть приподняв голову, свирепо поглядел на нее.
– Твое положение сейчас незавидное, так что лучше послушайся моего совета, – прибавила Калийа.
– Не знал, что вы друзья, – буркнул солдат.
– Мы с Кантаном? – фыркнула полукровка. – Чем дальше мы друг от друга, тем спокойней я сплю. Но с ним, так же как и с дворфом, лучше дружить, чем иметь в числе врагов. – Она замолкла и прошла к очагу, где в горшке булькало жаркое. – Еще хочешь?
Солдат мотнул головой и снова погрузился в забытье.
– Вот уж точно, лучше быть здесь, – пробормотала Калийа, хотя Дэвис Энг уже не слышал ее. – Эти собираются отправиться в замок, как я слышала, а меня туда совсем не тянет, хоть с Атрогейтом и Кантаном, хоть без них.
– Но разве ты только что не сказала,
Калийа боялась, обернуться: говорящий стоял так близко, что при малейшем ее неосторожном движении мог запросто напасть. Как он смог приблизиться так незаметно? Как он вообще смог попасть в комнату?
– Могу я хотя бы узнать, с кем говорю? – негромко спросила она.
Чужая рука схватила ее за плечо и развернула; взгляд женщины встретился с темными глазами Артемиса Энтрери. Ярость охватила ее, и Калийа еле сдержалась, чтобы не броситься на виновника гибели своей подруги.
Все же здравый смысл взял верх над чувствами, поскольку одного взгляда на спокойно стоящего перед ней убийцу, готового в любой миг выхватить оружие, было достаточно, чтобы понять – все равно она ничего не сможет с ним сделать.
По крайней мере, сейчас, ведь ее оружие – в другом конце комнаты, возле кровати Дэвиса Энга.
Энтрери усмехнулся, и она поняла, что он заметил косой, взгляд, брошенный ею в сторону спящего солдата.
– Что тебе нужно? – спросила она.
– Мне нужно было, чтобы ты и дальше разговаривала сама с собой, я бы узнал все, что мне нужно, и убрался, – сказал Энтрери. – Но раз ты замолчала, надо попросить тебя продолжать.
– Что продолжать?
– Ну, для начала превозносить Атрогейта и Кантана, – пояснил он. – А потом сообщить все, что тебе известно об остальных.
– С какой ста…
Но договорить она не успела, потому что острие кинжала, который в мгновение ока оказался в руке убийцы, уперлось ей в подбородок.
– Потому что ты мне не нравишься. И если в следующие несколько минут ты не сделаешь ничего, чтобы изменить мое отношение, смерть твоя будет мучительна.
Он чуть нажал на кинжал, и Калийе пришлось подняться на цыпочки.
– Я дам тебе золота, – с трудом проговорила она.
– Я и сам могу взять твое золото, если захочу.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Но почему?…
– Ты ведь осмелилась угрожать мне? Я такого не спускаю. Мои враги долго не живут.
– Я не враг тебе, – выдохнула женщина. – Отпусти, и я докажу.
Она протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но он с усмешкой надавил сильнее, и у нее, на подбородке показалась капелька крови.
– Ты не в моем вкусе, – сказал Энтрери. – И соблазнительной я тебя не нахожу. То, что ты еще жива, меня только раздражает. У тебя осталось совсем мало времени.
Кинжал, как вампир, стал понемногу тянуть из женщины жизненную энергию, и ее расширившиеся от ужаса глаза остановились на лице Энтрери. Убийца понял, что теперь она будет слушать его очень внимательно, и свободной рукой грубо толкнул ее в грудь. Она отлетела к очагу.
– Чего ты от меня хочешь? – хрипло спросила Калийа, одной рукой держась за подбородок.
– Что еще ты можешь рассказать об Атрогейте и Кантане?
Она лишь молча развела руками.
– Твоя жизнь – охота на чудовищ, и при этом ты боишься Кантана, почему? – настаивал убийца.