Заклятие короля

Пайпер Линдси

Мерзко. Но необходимо.

Лето взял вторую тарелку еды.

— А теперь извини, мне нужно сломать неофитку.

Глава 3

Lonay'ip ублюдок.

Он оставил поднос с едой рядом с ее клеткой, но вне дося­гаемости, и вернулся на свое место у стены.

Желудок Одри был бешеным зверем, готовым прогрызть себе путь сквозь кожу. Он хотел выползти наружу, пролезть между прутьями клетки и пировать. Она закрыла глаза, чув­ствуя, как кружится голова от запаха свежего мяса и овощей. Он не оставил ей выхода, она могла лишь умолять.

В лабораториях она молила о снисхождении. Иглы, скаль­пели, пилы — пытки превратили ее в животное. Когда вы­живание зависело от капризов садиста, слова мольбы сами лились с ее губ. Прежде чем человек Астеров каждое утро за­бирал Джека из ее рук, она обнимала его хрупкое, изранен­ное тело, сколько могла. А затем умоляла. Каждый день. Она превратилась в услужливого маленького зверька.

Но здесь...

Здесь у нее был шанс.

Одри быстро подсчитала свои преимущества. Она была чиста и одета. Она пережила годы остракизма в своем поме­шанном на имени клане, выдержав вес насмешек и намеков на предполагаемые ошибки матери — и эти годы сделали ее сильнее. Она выбралась из лаборатории доктора Астера.

Рисковать целым годом до возможности снова увидеть Джека было невыносимо. Бои в Клетке были лишь временной мерой. Ей нужно было сбежать и спасти своего сына.

А это значило, что нужно изучить здешний комплекс до мелочей — от физического расположения до всех, кто в нем находился. Роли. Расписания. Жажду взяток. Ей нужно по­пытаться передать Мэлу еще одно сообщение. Не стоит воз­лагать все надежды на одно поспешно нацарапанное пись­мо. В лаборатории, до того как ей сковали руки, Одри удалось спрятать три клейких листка для заметок. Потребовалось ку­да больше времени, чтобы добыть ручку. Месяцы обострен­ного внимания. Поразительно, сколько она продержалась в надежде найти то, что другие люди принимали как долж­ное. Возможность появилась в лице беспечного ассистента в расстегнутом лабораторном халате. Чернил в ручке не хва­тило, и половину письма она дописала своей кровью.

Рид из клана Тигони был слишком сломлен. А у нее не бы­ло способа узнать о его судьбе или судьбе письма. Веры в Се­наторов Совета у нее тоже не было, именно они убедили Мэла изгнать ее после свадьбы с Калебом. Они ждали любо­го предлога, чтобы надавить на Узурпатора — этой унизи­тельной кличкой они наградили Малнефоли. Здравый смысл подсказывал, что Совет не будет спокойно смотреть, как Ко­ролей Дракона вытаскивают из дома, пытают, а затем за­ставляют драться, как рабов, для развлечения человеческих криминальных боссов. Но в политике редко кто руковод­ствовался здравым смыслом.

Их попытка тянуть время означала, что ей придется вы­жить здесь, в Клетках.

Для этого нужно было стать сильнее. Есть. Тренировать­ся. И да, умолять.

— Могу ли я получить еду? Пожалуйста?

Он толкнул тарелку вперед, носком сапога.

Одри набросилась на нее. Фасоль и рис. Одри брала их паль­цами, смаковала каждый глоток. Хлеб с маслом оказался слаще шоколадного торта. Какое попустительство. Набив рот, она под­няла глаза на своего тюремщика. Неужели из-за подобного он сам не протестовал против рабства? Если Астеры продержат ее еще дольше, она потеряет себя. И станет такой, как он.

Никогда.

— Хватит. — Он присел рядом, отбросил ее тарелку и схва­тил ее за волосы, протягивая их через решетку. — От этого нужно избавиться.

— От волос?

— Видишь, как легко я смог тебя обездвижить? Здесь не позволены слабости.

Он открыл замок и выволок ее наружу.

Не позволены слабости? Ага, как же.Ее колени преврати­лись в жидкость. Бессонница и тесная клетка ослабили ее. Первая ее драка была на чистом адреналине. Но это топли­во давно выдохлось.

— Повернись, — сказал он скрипучим мрачным тоном. — Руки на решетку. Если пошевелишься, я отрежу тебе не во­лосы.

Одри глубоко вздохнула. Сделай это ради Джека.

Другие слова начинали формироваться в ее мозгу. Новые слова.

Месть. Наказание. Расплата.

Ей нравились эти слова — ради них стоило жить. Впервые у нее появилась цель, отличная от спасения сына. За то, что сотворили с ее семьей, она сожжет это место дотла.

Одри схватилась за холодные прутья, сморгнув внезапную влагу с глаз. Калеб любил ее волосы. Пшеничный шелк, как он называл их. Ему нравилось, когда она проводила волоса­ми по его животу, спускаясь ниже, чтобы взять его в рот.

Это было целую жизнь назад.

Одри стиснула руки и услышала за спиной шелест метал­ла, покидающего ножны. Ее тюремщику доверяли настоль­ко, что Астеры разрешили ему оружие?

— Стой смирно.

Неожиданная дрожь прошлась по ее спине. Его голос гип­нотизировал. Идеальное сочетание стали и спокойствия. Что, насколько она могла проанализировать, само по себе было ма­леньким чудом.

Первое движение лезвия было самым сильным. Она смо­трела, как длинные пряди цвета карамели планируют на грязный пол пещеры. Он не кромсал, но и не слишком осто­рожничал. Всего лишь бездумно исполнял очередную обя­занность. На пол летели все новые пряди.

Он спрятал нож и шагнул назад.

— Так сойдет.

Одри повернулась спиной к решетке. Пробежала дрожа­щими пальцами по затылку, где нож слишком близко скользил над кожей. Теперь на ее голове остались неров­ные клочья.

Ее загадочный проводник по этой темной кроличьей норе стоял и смотрел на нее. Оценивал. Если бы она его рисовала, то для конечностей использовала бы в наброске прямоуголь­ные формы. Продолговатые прямоугольники для конечно­стей. Сильные квадраты для торса и головы. Но для качествен­ного эскиза потребуются и текучие арки. Текучие. Смягчающие изгибы. Его мускулы были настолько же грациозными, на­сколько и рельефными.

Уголь и бумага,подумала она. И золотисто-коричневая масляная пастель для акцентов.

Ее художественное образование превращало его в нечто значимое. Но он значимым не был.

— Здесь мы будем тренироваться для рукопашного боя, — сказал он. — Но для начала я хочу увидеть, что ты можешь.

— Ты это уже попробовал. Меня учили боевым стилям Пяти кланов.

— Нет. Я говорю о твоих силах.

Сердце Одри заколотилось с громовой болью, как всегда бывало, когда она вспоминала об отсутствии у нее врожден­ного дара Дракона. Но почему?