Заклятие нибелунгов. Амулет дракона
Шрифт:
Кальдер посмотрел на кольцо, и его тело задрожало от потока образов, хлынувших в его сознание.
— Я был… кузнецом.
— Да, кузнецом, — подтвердил Зигфинн. — Бродячим кузнецом. Это было в истинном времени. Счастливым кузнецом.
Кальдер глубоко вздохнул. Его сердце разрывалось от боли.
— Во имя богов. Я был кузнецом… — Он улыбнулся прежней улыбкой, как бывало в Солнечной долине, но в глазах его плескалась бесконечная печаль. — Вот дрянь. Вместе с кольцом она отобрала у меня и воспоминания. —
— Может быть, она до сих пор страдает, — осторожно ответила Бруния. — Я оставила ее на Поле Огня и Льда. Покалеченная, она мучилась от боли.
Удовлетворенно кивнув, Кальдер повернулся к Зигфинну.
— Я чуть было не убил тебя, благородный Зигфинн. И я не знаю, как просить у тебя за это прощения.
— Ты был не в себе.
Быстрым, непредсказуемым движением, на которое принц не успел отреагировать, Кальдер подскочил к нему и, схватив кулак, в котором Зигфинн сжимал меч, всадил клинок себе в грудь прямо под сердцем.
— Так я обрету прощение, — прошептал он.
Расширившимися от ужаса глазами Зигфинн смотрел на рукоять своего меча.
— Кальдер!
Кальдер схватил исландского принца за шею и притянул его к себе, почти касаясь губами уха Зигфинна.
— Попроси… Брунию… о моем прощении. И отпусти меня… Я — последнее, что удерживает это время.
Зигфинну ничего не пришлось обещать. Когда Кальдер соскользнул с лезвия Нотунга, он был уже мертв. Бруния, подхватив тело, осторожно опустила его на пол и закрыла ему глаза.
— А я еще хотела рассказать ему о ребенке. Он не должен был умирать, не узнав об этом.
Из тени, как всегда, вышла Брюнгильда.
— Все произошло так, как я и рассчитывала. Правда побеждает, и сила чистого сердца торжествует. Хотя смерть Кальдера была неизбежна, я уважаю его раскаяние и попрошу Одина о милости к его бессмертной душе.
Она протянула руку, и Зигфинн передал ей первую часть амулета, а Бруния сорвала с шеи цепочку, болтавшуюся поверх доспехов. Вторая часть. Затем Брюнгильда нагнулась и сняла у Кальдера с пальца кольцо. Глаз дракона.
— Пусть станет так, как должно быть, — произнесла она. — Но это решение обязаны принять вы. Когда вы перекуете амулет, вместе с последним столетием исчезнет и последний год вашей жизни.
Зигфинн посмотрел на Брунию. У них было нелегко на сердце.
— Мы можем изменить это время, — тихо прошептала Бруния. — Отстроить Исландию, помочь Вормсу и создать новый, лучший мир.
— А что станет тогда с нашим миром? — возразил Зигфинн, зная, что Бруния думает о дочери, оставленной в Бургундии. — Что станет с родом Зигфрида? С подвигами Сигурда? С потомками, которые никогда не родятся?
Бруния со слезами на глазах повернулась к Брюнгильде.
— Я буду помнить?.. О Финне? О том, что я люблю Зигфинна? И обо всем, чему я здесь научилась? Или я вновь стану глупой и тщеславной девчонкой?
— Не знаю, — ответила Брюнгильда. — Но могу сказать, что этот мир прекратит свое существование. Не будет ни радости, ни страданий. То, что вы приобрели в этом мире, не останется в вашем сознании, но по собственному опыту могу сказать, что сердце не забывает того, что действительно важно.
Обняв Брунию, Зигфинн крепко прижал ее к себе и закрыл глаза.
— Значит, решено. Отправь нас в наше время.
16
ЗАЩИТИТЬ ЧТО БЫЛО И МОЖЕТ БЫТЬ
Впервые за долгое время они позволили себе отдохнуть часок. Зигфинн, Бруния и Брюнгильда, устроившись на крепостной стене над исландским портом, любовались восходом солнца. Зигфинн ни на минуту не отпускал руку Брунии. Он перевязал ей рану на предплечье, и кровь уже высохла. Брюнгильда сидела молча, погрузившись в собственные мысли.
— А как мы перекуем амулет? — наконец спросил Зигфинн. — Вернее, ктоего перекует?
— Я могу поехать к Виланду, кузнецу богов, — предложила Брюнгильда. — Это он выковал молот Мъёльнир и починил для Сигурда Нотунг. Он, несомненно, сможет…
— Чепуха, — прошипел камень на полу.
Бруния так дернулась в сторону, что если бы Зигфинн не подхватил ее, то она упала бы вниз со стены.
Воздух замерцал, из камня просочился туман и, сгустившись, образовал знакомую им фигуру.
Регин.
— Если кто и перекует этот амулет, то только я, — без ложной скромности заявил он.
Он протянул Брюнгильде узловатую руку, но она не собиралась передавать ему части амулета.
— Неужели после всего, что произошло, ты мне по-прежнему не доверяешь?
— Ты нибелунг. — Этого ответа было вполне достаточно.
Регин пожал плечами.
— Я мог бы помешать поединку, и ты об этом знаешь.
Брюнгильда повернулась к Зигфинну, уставившись на него своими пустыми глазницами, и тот с серьезным видом кивнул.
— Если мы хотим научиться доверять кому-либо, то сейчас самое время.
Видящая передала Регину украшения, и тот внимательно осмотрел их.
— Плохая работенка. Автор увлекался деталями, но понятия не имел, что такое настоящее величие.
— Где ты собираешься ковать амулет? — поинтересовалась Бруния.
— Я мог бы отнести его моим братьям. — Регин рассмеялся. — Извините, не удержался от этой шутки. Когда-то у меня была кузница чуть севернее Рейна, где я воспитывал Зигфрида. Но я сомневаюсь в том, выстояла ли она в течение этих ста лет.