Заклятые подруги

Рожкова Анна

На следующий день Олеся притащила учебник английского.

– Начнём с глагола to be, – авторитетно заявила она.

– С чего-чего? – захлопала глазами Ира, воплощая в жизнь свой план.

– Не надо казаться глупее, чем ты есть, – строго сказала Олеся. Ира насупилась, но проглотила обиду.

Учить Ире было лень, и она бы и дальше сражалась с глаголом to be, если бы не счастливая случайность. Близился конец четверти, и Челюсть поручила Ире сдать тему: "Great Britain". Ира вызубрила тему из которой понимала эти самые пресловутые два слова: "Great Britain", и, без всякого энтузиазма, поплелась

после уроков доказывать, что заслужила твёрдую "тройку". Она постучала в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, заглянула внутрь. К её изумлению, Челюсть была не одна. Она попивала чай из изящной фарфоровой чашки в компании с Олесей. Обе о чем-то мило беседовали на английском и были так поглощены друг другом, что даже не заметили Иру.

– Извините, – проблеяла она, оторвав учительницу и ученицу от чаепития, – я выучила тему, как вы сказали.

– Проходите, Ира, – пригласила Челюсть, и Ира бочком протиснулась в эту священную обитель английского языка. Все здесь казалось новым, не таким, как раньше. Ира с удивлением рассматривала плакаты на стенах с видами Лондона, как будто впервые заметила милый сувенир в виде знаменитого двухэтажного автобуса, даже Челюсть в её глазах преобразилась, оживив видавший виды плащ ярким шарфиком, задорно оттенившим её скромный румянец.

– Ну, я пойду, Валентина Олеговна, – попрощалась Олеся.

– Конечно, Олеся, жду вас в пятницу.

Эта фраза кольнула Ирину в самое сердце, ей тоже ужасно захотелось пить ароматный чай из фарфоровых чашечек, деликатно звякнуть маленькой золотистой ложечкой о чудесное, словно игрушечное блюдце, отламывать маленькие кусочки пирожного и отправлять в рот, приправляя трапезу отрывками из этого… как его? Терклея, Куклея. Челюсть, вернее, Валентина Олеговна, вернула Иру на грешную землю, вернее, в кабинет, на жёсткий, неудобный стул, о который вечно рвались колготки.

– Ирина, начинайте, – даже привычка Челюсти называть учеников на "вы" не казалась более смешной и нелепой, а, наоборот, придавала ей неведомый доселе шарм и очарование. Ира набрала в лёгкие побольше воздуха и затараторила:

– London is the capital of Great Britain… -

Валентина Олеговна морщилась, но держалась стоически, дослушав тему до конца. – Would you like to visit this country? – спросила она.

– Чево? – вытаращилась Ира.

– Ничего, Ирина, идите, тройку я вам нарисую, – вздохнула Челюсть.

– Спасибо, Валентина Олеговна, – обрадовалась Ира, и, счастливая, выпорхнула из кабинета.

К следующему занятию Ира выучила глагол to be и даже от себя to have, немало удивив Олесю.

– Можешь ведь, когда хочешь, – назидательно заметила Олеся, гордая успехами своей первой ученицы.

Ира даже взяла в библиотеке "Ярмарку тщеславия", правда, пока на русском, но после пятой страницы уснула.

– О чем вы беседовали с Челюстью? – с любопытством спросила Ира Олесю во время очередного занятия.

– С кем? – нахмурилась Олеся.

– Ну, с Валентиной Олеговной, – отмахнулась Ира.

– Нельзя давать людям прозвища из-за физических недостатков, это не делает тебе чести, – вспыхнула Олеся.

– Ой, а что это мы так её защищаем, – поддразнила Ира. Красная от злости Олеся шумно отодвинула стул и молча встала, не удостоив Ирину даже взглядом.

Ира

понимала, что не права, но извиниться не хватило духу. Наконец не выдержав бойкот Олеси, Ира накарябала на бумажке: "Прости" и пододвинула Олесе, но она даже не взглянула. После урока Ира буркнула:

– Прости, пожалуйста.

– Принято.

Олеся сменила гнев на милость, и занятия возобновились. Ира делала успехи, готовилась к каждому занятию, дома корпела над учебниками.

– Ира, что с тобой? – удивлялась мама.

– Молодец, дочка, – хвалил отец.

Ира рассказала про свою новую "учительницу" и все, включая младшего брата, Толика, особенно младший брат, Толик, горели желанием познакомиться с Олесей и выразить ей свою благодарность.

Мама испекла свой фирменный торт "Королева Шантеклера", отец порезал салат и запек в духовке мясо с картошкой, даже братишка внёс посильную лепту: расставил посуду и вызвался разлить компот, но такую важную миссию ему не доверили, мал ещё. Толик надулся и демонстративно отвернулся лицом к стене, сложив на груди руки. Ира ужасно нервничала, поминутно переставляя на столе приборы. Ей казалось, что все недостаточно хорошо для Олеси и сама корила себя за это: "Да кто она, в конце концов, такая? Не понравится и скатертью дорога". Наконец раздался звонок в дверь. На пороге стояла Олеся с букетом цветов и коробкой конфет для Толика. Обида была тут же забыта, и радостный мальчуган запрыгал вокруг гостьи, без зазрения совести её разглядывая, как это дозволено исключительно детям. Все чинно уселись за стол, глава семейства налил себе рюмку и провозгласил тост:

– За Олесю.

Девочки чокнулись стаканами компота и чуть не забыли про Толика:

– А я? – обиженно засопел он, вызвав смех всех присутствующих.

Лёд тронулся, Илья Владимирович рассказывал, как они познакомились с Ириной мамой, будучи студентами, на картошке, как оказалось, Татьяна не умеет жарить картошку, а Илья Владимирович нажарил целую сковородку и накормил голодную студентку, а после свидания Татьяна пропала. Илья Владимирович переживал, что пришёлся не ко двору, но все оказалось не совсем так, вернее, совсем не так: невеста объелась картошки и мучилась животом.

– А, говорят, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а выходит – наоборот, – закончил свой рассказ Илья Владимирович.

В шесть часов Олеся засобиралась домой. Ира вызвалась её проводить. Толик тоже рвался в бой, но мама отправила юного джентльмена чистить зубы и готовиться ко сну. "Утром в садик", – твердо сказала она.

– Как у вас чудесно, душевно и по-домашнему. А Толик меня просто очаровал, – сказала Олеся и вздохнула.

– Ты его тоже, поверь мне, – засмеялась Ира. – Тебе, правда, понравилось?

– Ещё бы, у тебя такие замечательные родители.

– Расскажи про своих, – попросила Ира, но Олеся сразу замкнулась.

– Отца я не знала, а маме предложили должность директора мебельной фабрики.

– Целой фабрики? Ничего себе, – присвистнула Ира.

– Да, поэтому мы и переехали из Москвы, маму повысили, – невесело сказала Олеся.

– Слушай, это же здорово, наверное, когда мама начальница. У меня мама экономист, а отец инженер – ничего сверхъестественного.

– Я свою почти не вижу, она живёт на работе.