Закодированный
Шрифт:
Итак, пуговицы. Почему я раньше расстегивал их, не думая о порядке расстегивания? Почему теперь задумался об этом порядке? Два дня я размышлял об этом не вставая, не пил, не ел – и пришло. Я – понял. Мне припомнилась брошюрка общества «Знание», рассказывающая о переселении душ и доказывающая, что этого переселения на самом деле быть не может.
Врите больше!
Допустим, кто-то не хочет умирать. Он старый человек, но не хочет. И вот он выбирает кого-нибудь молодого, например, меня и, желая остаться в жизни после смерти, проникает в меня. Он проникает и заменяет во мне одно на другое и занимает все больше места. И когда он умрет,
Надо выяснить, кто это может быть. Стариков, близких к смерти, у нас трое. Все с кличками. Водяной (у него водянка) лежит без движения и не открывает глаз, даже когда я приближаюсь к нему, но под веками глаза так и ходят, так и ворочаются! Второй – Кащей, высокий костлявый старик, который отказывается от еды, потому что считает, что у него рак, он не хочет кормить рака. Иногда все-таки ест, но говорит при этом, глядя на живот: «Не тебе! Не тебе!» А то достанет какую-нибудь гадость – картофельную шелуху, кусок мыла – и жует с приговором: «На! Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох!» Третий – Кузнец, он машет все время рукой, будто кует, стучит молотом по наковальне, но вдруг останавливается и внимательно смотрит вокруг (выбирает?). Он тоже очень плох, ему много лет, организм совсем испортился, он уже завещал похоронить его у Кремлевской стены, а прах развеять над Куликовым полем.
Мне всех их жаль. Но кто-то из них хочет в меня перейти. Значит, во-первых, стараться, чтобы они не умерли. Регулярно помогаю медсестрам ухаживать за ними, настоятельно слежу, правильно ли выписывают лекарства.
И, во-вторых, надо четко контролировать себя. Надо вспомнить, что я делаю сам, без подсказки одного из этих стариков, – того, кто, я уже чувствую, зацепился во мне, готовит почву, постепенно подменяет мои привычки, действия и мысли своими.
Например, как я расстегиваю те же штаны – сверху или снизу?
Не помню…
Не помню, господи, не помню!…
Тогда вычислим логически. Как человек рациональный, я должен делать это сверху, сверху. Потому что снизу – глупо. Но я ведь человек, в то же время сопротивляющийся своему рационализму. Я – человек оригинальный. Значит – снизу.
Снизу. Снизу и только снизу. Запомнить. Только снизу, никогда сверху.
…
Возникают новые проблемы. Стремящийся в меня почуял мое сопротивление – и стал агрессивным. Он, ехидствуя внутри меня, задает мне все новые заковыки, заставляя сомневаться во всем.
Например: как я подношу ложку ко рту – боком или передом? То есть не совсем передом, а примерно под углом 45°. Насколько я знаю, правила хорошего тона диктуют подносить ложку именно передом, но я ведь знаю и себя, я знаю, что, увы, не всегда соблюдаю бонтон. Пожалуй, боком. Боком. Правда, и на этот счет возникают сомнения: да, я подношу ложку боком, я это вспомнил и утвердил назло стремящемуся в меня. Но, если призадуматься, зачем вообще нужна ложка, если совершенно спокойно можно приподнять тарелку и потихоньку с края схлебывать пищу? Это и проще, и удобнее: пока несешь ложку ко рту, с нее каплет на одежду, а если низко нагибаться над тарелкой, это выглядит жадно, неприлично. Обходясь же без ложки, спокойно, не сгибая спины, берешь тарелку двумя руками, опираешься локтями о стол и кушаешь. Я бы так и сделал, но подумал, что это вызовет в других людях осознание моей исключительности, начнутся подражания, заискивания передо мной, набивание в друзья, я этого не хочу, я сознательно хочу быть одним из многих, пусть только я сам знаю о своей исключительности. Душа человека в обрамлении его личной жизни – как алмаз в оправе, это – брильянт и драгоценность. Душа, вынутая из личной жизни и отданная всеобщему обозрению – не более чем товар.
…
Вот оно что! Это не Водяной, не Кощей и не Кузнец хотели в меня! Они-то живехоньки-здоровехоньки, а вот старуха со 2-го этажа утром отдала богу душу. То есть – мне!? Я все понял! Вот почему одно из первых сомнений у меня возникло при расстегивании штанов, ведь старуха, будучи женщиной, никогда не расстегивала штанов!
Но во многом я еще чувствую себя самим собой! Значит, она не успела в меня перейти, недаром, говорят, она сильно кричала перед кончиной! Но то, что она умерла, еще ничего не значит. Она теперь с тем большей яростью захочет вернуться. Не поддамся!
…
Старуха бунтует, заставляя меня забывать простейшее, приходится записывать. Я составляю реестр дня, а также записываю все то, что может понадобиться в элементарных ситуациях.
Из записей в тетради Иванова И.И.
Утром встаю с левой ноги, только с левой, всегда с левой. Хрен тебе, старуха, только с левой. Если встану с правой, стану тобой. Не дождешься!
Утренней гимнастикой не занимаюсь. Я знаю, тебе хочется, ты заставляешь ныть и скучать мои кости, чтобы я начал сгибаться и прыгать, но я никогда в жизни не занимался гимнастикой, я не поддамся, я никогда не делаю гимнастику!
…
При входе в палату лечащего врача Калерии Андреевны (средней полноты блондинка, невысокая, с серыми глазами и золотым зубом, который ее очень портит) нужно встать, поздороваться вежливо, но без подобострастия (да! – встать с левой ноги, с левой!), приветливо улыбнуться (улыбка – это легкое растяжение губ с приподнятием их уголков вверх, а не вниз, как – по наущению старухи! – получилось вчера утром, и Калерия Александровна это наверняка заметила и наверняка записала на мой счет, и это отсрочит мое освобождение, и значит, борьба моя со старухой затруднится, это ведь как в той борьбе, которую я видел по телевизору: два человека топчутся по кругу, в кругу, один схватил другого и держит, второй хочет отцепиться и лезет за круг, за круг, там простор и свобода, там легче будет отцепиться, но тут свистит свисток судьи, выйти за круг ему как раз и не дают).
…
За талию Калерию Андреевну не брать.
…
А убирающей тете Вере не улыбаться ни в коем случае: возомнит. Но за талию брать можно, любит.
…
Кстати, талия – это часть тела женщины между подмышкой и бедром. Если сбоку. Сбоку она приятна, сзади же она не талия, а поясница, а спереди – живот. Вывод – то, что называют талией, вовсе не талия, это не существует как единое целое, есть две талии, два изгиба по бокам. Так вот, ниже нельзя, ниже бедро. А почему нельзя? Поразмыслить.
…
Кстати (это-то я наверняка помню, но все же запишу на всякий случай, старуха может любую пакость подстроить!): люди делятся на женщин и мужчин. С точки зрения анатомии мужчины имеют более костистое телосложение, женщины – более мягкие, имеют грудь. Женщины красят губы и глаза, но это не обязательный признак, у тети Веры этого признака нет. Да! – но ведь и грудь не обязательный признак, например, у медсестры Настеньки она, кажется, совсем отсутствует. Хорошо еще, что она красит глаза и губы, а то запутаешься.