Заколдованная палата
Шрифт:
— Тоже полиартрит.
Митя похолодел.
— Да ты не бойся, — успокоил его Саша. — Вот я же болею им и ничего — терплю…
— Мне нельзя болеть, — упавшим голосом сказал Митя.
— Ну, не горюй, — утешал Саша. — Я, может, тоже ошибаюсь. Врачи говорят, что можно ошибаться, когда имеешь дело с неясной этиологией. — Вот когда — ясная, то все понятно.
Он никак не мог зашнуровать ботинок. Руки у Мити дрожали. — «Пропащее, видно, мое дело, — думал он про себя. — Что теперь будет с моими ребятами, там,
После некоторой паузы Саша попросил:
— Митя, позови няню. Я хочу пройти в читалку, посмотреть газету «Медработник».
— А зачем тебе «Медработник»?
— Я каждый день жду, что кто-нибудь все-таки наймет этот вирус и изобретет лекарство против полиартрита.
— Давай я тебе помогу, — предложил Митя.
Поддерживая Сашу, Митя вместе с ним добрался до самой двери. Когда же им надо было завернуть в коридор, оба запутались в костылях и с грохотом упали на пол. Было очень больно. Но подавив слезы, оба смеялись, пытаясь подняться, помогали друг другу и снова падали.
Фредик пришел звать на обед Митю. Увидев упавших, он захохотал. Уж очень ему было забавно, как эти два больших парня карабкаются на четвереньках.
— Тоже, ходить вздумали, калеки несчастные!
— Сам ты — калека, — крикнул ему со слезами Саша.
Фредик нисколько не обиделся: какой же он калека, если у него действуют руки и ноги?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ДЕВОЧКИ
«Сегодня в 6 часов — организационное собрание
и беседа с детьми главного врача санатория Надежды Сергеевны Уверовой».
Это Митя прочел на «Доске объявлений» у входа в столовую. Он остановился на пороге, ожидая, когда Светлана Ивановна увидит его. В столовой было много света, цветов и ребят.
Столики белели и топорщились крахмальными скатертями и на каждом — по четыре красных чашки с белыми горошками.
— Где это я видел? — подумал Митя.
И вспомнил. Платье у чашек — как у его сестренки — ситцевое…
Светлана Ивановна заметила Митю и подвела его к одному из столиков.
— Здесь будет твое постоянное место.
Он поставил костыли к стене и кое-как втиснулся за стол. Сидеть было не совсем удобно, мешала больная нога.
Валера и две девочки за его столом с аппетитом ели борщ. Одна из них черноглазая, смуглая, подвинулась, чтобы Митя мог удобно протянуть свою больную ногу.
— Меня зовут Ида, — просто сказала девочка и подвинула Мите хлеб.
Она показалась ему чем-то похожей на портрет Карла Маркса. Может быть, оттого, что у нее был широкий мужской лоб. Но скорее всего это сходство получалось от ее пышной шевелюры, зачесанной назад и ровно подрезанной до плеч. И вид у девочки был какой-то особый, «высокосознательный».
Вторая — как на открытке, что принес из немецкого плена один их дяденька.
Золотые локоны. Розовые щечки. Голубые глазки. Губки — красные, пухлые, крошечный вздернутый носик и белоснежная полоска узенького лба… В волосах, на самой макушке, у девочки красовалось нечто воздушное, вроде огромного одуванчика. Девочка все время вертелась по сторонам, охорашивалась и кокетливо улыбалась. Ее звали — Ляля.
Митя, подавленный массой новых впечатлений, взял нож и принялся резать котлету. Валерочка и Ляля переглянулись. Митя это заметил, но не понял почему.
— Все мелко нарубленное — ножом резать не полагается, это надо есть, вилкой… — тихонько сказала Мите Светлана Ивановна.
Митя сконфузился и уронил нож на пол. Валерочка и обе девочки рассмеялись.
— Когда я ем — я глух и нем, — строго сказала воспитательница.
Ребята умолкли, а Митя покраснел и готов был провалиться сквозь землю.
— Ну что особенного? — тряхнула волосами Ида. — Товарищ уронил нож…
Она проворно наклонилась и подняла его, но не отдала Мите, а, извинившись перед дежурной по столовой Раей, попросила заменить его другим, чистым.
Митя в душе был очень благодарен Иде, но от смущения и неловкости ничего не сказал и почти ничего не ел.
Фредик наоборот, ел за троих, за четверых.
Не успевала Рая дойти к окошку раздачи, как ей вслед протягивалась длинная рука Фредика с пустой тарелкой:
— Добавку!..
— Кушай, сынок, на здоровье! Кушай, — сопровождала порции борща добрыми пожеланиями раздатчица тетя Клава…
— Кушай, только не заболей! — шепнула ему Рая. Он про себя окрестил ее «Божьей коровкой» за то, что она с готовностью отдала ему свои котлеты.
Светлана Ивановна заметила это и спросила Раю:
— Ты почему не ешь второе?
— Я не хочу… есть корову!
— Что? — переспросила Светлана Ивановна.
— Я не хочу есть корову, — повторила Рая.
— То есть мясо?
— Да…
— Корова дает молоко, кормит людей. И нельзя убивать и есть того, кто кормит и кого любишь… — настаивала на своем Рая. И вообще, мы не едим мясо.
— Кто это «мы»?
— Папа, мама, я…
— Ненормальные какие-то… — сделал свое заключение Фредик.
Маленькая Наташа не вникала в суть этого разговора. Ей нравились сразу Рая и Ляля. Наташа никак не могла решить, кого она больше любит: скромную, как серенькая птичка, Раю или красивую и нарядную, как большая кукла, Лялю. Вот и сейчас, за столом, Рая из своего стакана в Наташин переложила крупный абрикос, а Ляля, проходя мимо, подарила ее улыбкой, и Наташа потянулась за нею. Но Ляле некогда, она мягко освобождается от Наташи и выходит из столовой.