Заколдованная шкатулка
Шрифт:
Так или иначе, теперь знакомый голос соседки словно разрушил окутавшие ее злые чары.
Катя перевела дыхание, голова ее заработала. Не нужно впадать в панику. Но оставаться в этой квартире нельзя: кто бы ни был ее враг, он об этой квартире уже знает… Но куда ей деваться? У нее больше нет никакого жилья. И потом, куда бы она ни перебралась — этот преследователь в два счета ее вычислит!
Катя вспомнила свой сон, безликого преследователя, существо со стертым лицом, но не позволила себе снова
И тут до нее дошло.
Мама почему-то не хотела, чтобы она встречалась с тетей Тиной, но все же оставила ей теткин телефон. Но при этом строго-настрого сказала: не звони ей, пока не попадешь в безвыходное, крайнее положение. Это мамино предупреждение так глубоко вбилось в Катино сознание, что она вообще забыла о том номере телефона.
Но ведь сейчас она именно в таком положении…
И тут теткин номер всплыл перед ее глазами, как будто его написали на стене комнаты огненными буквами.
Катя схватила со стола карандаш и листок и торопливо, лихорадочно записала этот номер — вдруг она снова забудет его, как забыла на все эти годы?
И тут же ее словно окатили холодной водой.
Ведь она действительно много лет не вспоминала о тете, так кто сказал, что за эти годы тетин телефон не изменился? Да за это время столько всего случилось! Тети Тины, может, и на свете уже нет, а если она и жива, она могла уехать на другой конец света, и уж во всяком случае, десять раз поменять телефонный номер…
Тем не менее попробовать надо — ведь это ее последний шанс…
Катя снова сняла телефонную трубку.
На этот раз телефон ожил, из трубки донесся ровный гудок. Дрожащими пальцами Катя набрала номер, поднесла трубку к уху, готовая к любому варианту — телефон может просто не отвечать, или ей скажут, что здесь живут совсем другие люди…
Но трубку сняли почти сразу, и удивительно знакомый голос проговорил:
— Катя, это ты?
— Да, это я. — Катя едва смогла произнести эти простые слова, так она была удивлена и растеряна.
— Я ждала твоего звонка. Приезжай ко мне.
Катя остановилась перед внушительным зданием с вогнутой восточной крышей. Здесь, в Музее восточного искусства, работает ее тетя. Сердце ее забилось от волнения перед предстоящей встречей, но не только это было причиной волнения. Именно этот дом Катя видела во сне, именно к нему стремилась, убегая от безликого преследователя… Ну что ж, значит, этот сон был вещим, и она найдет здесь безопасное убежище, а может быть, и ответы на все свои вопросы.
К входу в музей вели широкие каменные ступени, по бокам украшенные восточными статуями — расставленными попарно чудовищами, похожими то ли на огромных собак, то ли на львов с драконьими головами, с угрожающе
Катя поудобнее перехватила чемодан и переноску с кошкой и начала подниматься по лестнице. Как ни странно, Диана спокойно сидела в своей переноске, только с интересом посматривала на каменных чудовищ.
Высокие резные двери музея были закрыты. Катя вспомнила, что говорила ей тетя по телефону — вход в музей сбоку, через неприметную служебную дверь.
Она нашла эту дверь, толкнула ее, вошла внутрь.
Рядом с дверью сидела, листая научный журнал, сухопарая дама лет пятидесяти.
— Девушка, музей закрыт, — проговорила она машинально, но тут увидела в руках у Кати чемодан и переноску с кошкой, и глаза ее полезли на лоб от удивления.
— Я к Валентине Валерьевне, — поспешила сообщить Катя. — Она меня ждет.
— Ждет? — переспросила дежурная, не сводя глаз с кошки. — Ну, если она вас ждет… тогда идите по коридору, четвертая дверь справа… там написано…
Катя поблагодарила ее и пошла по коридору.
Коридор был полутемный, его скудно освещали включенные через одну тусклые лампы. И по мере того, как Катя шла вперед, в душе ее нарастало беспокойство.
И Диана, которая до сих пор спокойно сидела в переноске, вдруг поднялась, распушила усы, словно к чему-то принюхиваясь.
«Ничего страшного, — постаралась внушить себе Катя. — Ну, музей небогатый, экономят электричество, поэтому так темно. А что кошка беспокоится — так здесь наверняка полно мышей…»
Она остановилась перед четвертой дверью и прочитала надпись на табличке: «Начальник сектора японского искусства позднего Средневековья В. В. Минамотова».
Ну да, вот он, тетин кабинет…
Катя без стука открыла дверь и вошла внутрь.
Кабинет тоже был скудно освещен и заставлен всяким восточным хламом — шкафчики и сундуки, ширмы и светильники, вазы и курильницы стояли здесь в таком беспорядке, как будто хозяин кабинета готовился к переезду. В центре комнаты возвышался черный письменный стол, тоже заставленный и заваленный множеством вещей.
А за этим столом сидела бледная женщина средних лет. С трудом продираясь через напластования, оставленные временем, Катя узнала в этой женщине свою тетю, тетю Тину, или — полностью — Валентину Валерьевну Минамотову.
— Здравствуй, тетя Тина… — проговорила Катя смущенно.
И тут она увидела, что в тетином лице нет радости, и в растерянности остановилась перед столом. Тетя ей явно не рада, но ведь она сама позвала ее сюда, сама сказала, что поможет…
Она готова была помочь только на словах, поняла Катя, а когда увидела, что я и правда заявилась к ней с чемоданом и с кошкой, поняла, какую ответственность берет на себя, и передумала.