Заколдованные леса
Шрифт:
Часа через два они прибыли в город. И доставили Симби к себе домой. А доставивши, взяли сухую тыкву, выдолбленную наподобие барабана или сосуда (такая тыква называется «калебас»), и начали громко по ней стучать, чтобы дух Симби вернулся обратно, потому что он уже отправился в небеса. После пятиминутного призывного стука дух свернул с дороги на небеса и вернулся к Симби, и она ожила. Тогда они дали ей, чтоб она проглотила, несколько исцелительных внутренних средств, а раны на теле от укусов змеи присыпали порошком для наружного заживления.
Так дровосек избавил ее от гибели.
— Рэли! Рэли! Рэли! — слабым голосом воскликнула Симби, как только дух
Симби не понимала, где она находится и кто ее спас от огненной смерти. Потому что, хоть дух и вернулся к ней снова, все вокруг для нее было как странный сон.
— Рэли? — мягко переспросил дровосек.
— Она моя подруга. Мы скитались вместе с ней по Темным джунглям, до того как меня унес орел. И мне очень хочется узнать, где она сейчас, — окончательно опомнившись, объяснила Симби.
— Я не знаю Рэли, и мне неведомо, где она, — так ответил Симби ее спаситель.
Недели через три Симби полностью исцелилась и выглядела, как будто ни в чем не бывала —. ни в бедствиях, ни в когтях у орла, ни в огне, ни в чреве у почти проглотившей ее змеи.
— Огромное спасибо, дровосек! — сказала своему спасителю Симби. — К сожалению, у меня нет денег, чтобы расплатиться, за исцеление и великие труды, которые потребовались от тебя, когда ты вызволял меня из дупла.
Но с тобой непременно расплатится бог, и его воздаяние окажется гораздо щедрей, чем все мои «спасибо».
А я завтра утром снова отправлюсь в путь и буду весьма признательна тебе, если ты в своей доброте покажешь мне безопасную дорогу из твоего города к моей деревне.
— И где же твоя деревня? — поинтересовался дровосек.
— О, моя деревня очень далеко, — призналась дровосеку Симби.
И он объяснил, что иного пути, кроме Дороги Смерти, не знает.
— В самом деле? — спокойно спросила Симби.
— Да, Симби, в самом деле, — сказал дровосек.
А потом спросил, что же ее заставило уйти из дому в дремучие джунгли, обрекши себя на мучительные лишения, которые уже встретились ей в пути, и бедствия, которые ее еще поджидают — возможно, до самой смерти.
— Видите ли, господин дровосек, — откровенно и по всей форме ответила ему Симби, — случилось так, что, только когда меня украл с перекрестка дорог у нашей деревни человек по имени Дого, я осознала всю глубочайшую погубность своего решения изведать бедность и бедствия вопреки предостережениям моей состоятельной матушки, которую я не желала слушать. А с тех пор, как Дого продал меня, я прилагаю все силы для возвращения домой, но, увы, безуспешно.
— Так, быть может, если я пообещаю доставить вас через несколько месяцев домой, вы примете мое предложение о женитьбе на вас? — официально, но обманно спросил ее дровосек, потому что она стала на диво красивая и люди толпами рвались к нему в дом с надеждой увидеть ее красоту. А когда она ненадолго выходила из дома, к ней отовсюду мчались прохожие — только чтоб насладиться ее красотой хотя бы в течение нескольких минут.
— Мне кажется, господин дровосек, вы просто хотите воспрепятствовать моему уходу от вас. Но все ваши действия при спасении меня из дупла убеждают в том, что вы всегда выполняете обещанное. А поэтому я готова принять ваше предложение. Но с условием, что если вы не доставите меня в мою деревню, то день для вас обернется ночью.
И Симби стала женой дровосека.
Правда, к несчастью, месяцев через девять она родила младенца,
И бог открыл ему, что такую склонность можно изгнать через жертву в ступе, куда положат живого ребенка, а мать обяжут истолочь его с мылом. Потом эту смесь, или мыло джу-джу, надо распределить среди жителей города — каждому жителю для трехкратного омовения, — и смерть не посмеет приблизиться к человеку, как только учует, что от него исходит живительный запах мыла джу-джу. Так объяснил королю их бог.
Но поскольку матери — жительницы города — не желали жертвовать своими детьми, у Симби насильственно отобрали ребенка и вынудили ее растолочь его в ступе, чтобы приготовить мыло джу-джу для спасения горожан от совместных смертей.
Она рыдала над ступой с ребенком, когда подневольно толкла его в мыле, но ее рыдания пропали впустую. И вот, испытавши на собственном сыне страшный для матери городской обычай, она решила уйти из города еще до рождения второго ее ребенка. Но тут горожане получили известие, что к их полям приближается саранча. И они помешали Симби уйти, а второго ее ребенка, когда он родился, использовали для жертвы на перекрестке дорог, чтобы отвратить от полей саранчу, и она (саранча) действительно отвратилась.
А Симби жила в великой печали. Она ежедневно упрашивала мужа отвести ее поскорей в родную деревню, но он уговаривал ее подождать хотя бы недельки две или три. И когда она поняла, что его обещание отвести ее вскоре после женитьбы домой было обманным, или неисполнимым, потому что он просто не знал дороги, она применила к нему проклятие, и день для него обернулся ночью. И он не сумел увидеть во тьме, что Симби ушла от него навсегда. Но вскоре дни для него просветлели, и ой опять стал жить как обычно. Потому что хоть он и не выполнил обещания, но все же отнесся к Симби по-доброму — когда она погибала в горящем дупле, — а не то ему до скончания жизни пришлось бы слепо длить свое время в черной тьме среди белых дней. Едва дождавшись просветления дней, он сразу же ринулся выслеживать Симби, чтобы вернуть ее, как жену, в дом. Но его усилия пропали даром: Симби ушла чересчур далеко.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«ТОЛЬКО ДЛЯ МЕНЯ И МОИХ БОГОВ»
А Симби шла и шла по лесам — хотя и грустила о брошенном муже, — пока не пришла в особое место, где безраздельно правила бедность.
Как только Симби туда вступила, все ее одеяния рассыпались прахом, и ей пришлось путешествовать нагишом, или без одеяний на голом теле, по этой удивительной для нее земле.
Через много часов такого путешествия Симби к тому же еще и проголодалась. А когда она отыскала съедобные фрукты и дотронулась до них, чтоб сорвать и съесть, они, к ее ужасу, превратились в камни. Так что она осталась голодной. А поскольку до этого оказалась голой, то отправилась дальше и голая, и голодная. Но вскоре нашла полноводный пруд. Голая, она страдала от холода, а голод лишил ее предпоследних сил, и она решила подкрепиться водой. Но едва она наклонилась к воде, чтоб напиться, пруд обмелел, а потом пересох.