Заколдованный клад
Шрифт:
В этот ответственный момент нога Глеба соскользнула с уступа. Падая, он ухватился за сук, за который держался брат. Хрупкая ветка не выдержала тяжести двух тел, и дети кубарем покатились под откос. Сначала перед Василием мелькала худенькая спина Глеба, затем раздался пронзительный крик, и мальчик пропал из вида.
Стесав до крови колени, изодрав порты, Василий остановил падение и распластался на косогоре. Страшно держать ответ за порванную одежду, но куда страшнее возвращаться домой без брата.
– Глебка! Глебка! Ты где? Глебушка, родненький, отзовись! – скулил
Снизу, из-под земли, послышался детский плач. Василий раздвинул стебли полыни и увидел в горе провал.
– Глебушка! Глебушка! Вылезай! Пойдём домой, а то папаня бить будет, – жалобно позвал он в темноту.
– Не могу, ногу поранил, наступить больно, – плакал маленький Глеб.
Василий сорвал на склоне лопух, поискал лист подорожника и нырнул в темноту. Глеб сидел на шершавом камне и ныл, обхватив разбитое колено руками. Поплевав на целебный листок, Василий приложил подорожник к царапине и для верности примотал к ноге сверху лопух. Глеб успокоился и прекратил хныкать.
Васька с любопытством огляделся. В подземной норе было зябко и сыро, но любопытство взяло над страхом верх. От стекающей с глиняных сводов влаги и попадающих за шиворот капель мальчика бил озноб. Узкая на входе расщелина значительно расширялась в глубину. Не смотря на сгущавшуюся темноту, Василий решил повнимательней осмотреть находку.
– Знатный будет схорон, если случится играть с ребятнёй в разбойники, – размечтался он.
Сделав всего несколько шагов, Васька обнаружил сложенную из известковой породы арку и проход, ведущий в недра горы. На камне возле входа в галерею мальчик обнаружил замотанный в тряпицу сверток. В нём хранились пропитанные маслом тряпицы, лучины и кресало, чтобы высекать огонь. У Василия от нетерпения загорелись глаза.
– Глебушка, милый, иди, посмотри на чудо. Давай посмотрим, куда каменный коридор приведёт?
– Колено болит, есть хочу, – принялся кукситься маленький Глеб.
– А помнишь, как мамка рассказывала про разбойника Опту. Может, припрятанные сокровища здесь найдём.
– Ладно, слазаем недалече, да на чужое добро поглядим, – степенно согласился хозяйственный Глеб.
Василий шёл впереди брата и освещал лучиной дорогу. Глеб, прихрамывая, тащился следом. Узкий коридор поднимался в гору. Исчезла на стенах осклизлая плесень. Влажная глина не чавкала под ногами. Внезапно Глебка испуганно вскрикнул. Впереди мерцал тонюсенький огонек.
– Васька, это духи указывают, где зарыт клад.
Братья ринулись вперёд, вдохновлённые скорой наживой, и упали на известняк, сбитые с ног невидимым в темноте препятствием.
– Ай-ай-ай! Мамочка! Братик, спасите, черти меня за ногу держат и в ад к себе волокут! Спасите, родные! – тоненьким, заячьим голоском верещал испуганный Глеб.
Васька поднял с пола тлеющую лучину. Дрожащий огонёк вспыхнул вновь и выхватил из темноты перегородившую проход кучу тряпья. Парнишка поддал кучу ногой. Истлевшее тряпьё осыпалось и обнажило ржавую цепь, желтоватые кости и череп с редкими, приклеенными к вискам прядями седых волос. От неожиданности Васька ахнул, а Глебка снова заголосил в полный голос.
На потревоживших покой мальчишек проваленными глазницами смотрел и скалил редкие зубы прикованный к стене скелет.
Глебка прижался к брату.
– Да, перестань ты трястись, малой! У разбойников так заведено, что покойники клад стерегут. А ты мертвецов не бойся. Они смиренные лежат себе тихо и никого не трогают, – заговаривал зубы младшему брату, струхнувший не на шутку старший брат.
– А что, Васька, славная цепка на стене висит. С такой двухлетка бычка на привязи можно держать, – приободрился прижавшийся к брату Глеб.
Стараясь не потревожить усопшего, братья перешагнули через гнилые кости и осыпавшееся тряпьё и устремились к манившему их источнику света.
На стене под закопченным ликом Николая Угодника, мерцала крошечным светлячком лампада. Рядом с ней виднелось оконце размером с мужскую ладонь. За куском слюды братья разглядели высеченную в горе пещеру и лежащее на каменном выступе покрытое саваном тело. Неверное пламя коптящей лампады выхватывало из темноты длинные зубы, пергаментное лицо, и сжимавшие на груди распятие костлявые руки усопшего.
– Почто человека замуровали? – дрожащим голосом спросил Глеб.
– Думаю, что подземный ход к монастырю ведёт, Помнишь, матушка нам рассказывала, что в старые времена принял обет затворничества какой-то монах. Он велел замуровать себя под землёй. Хотел без помех за грешных мирян молиться. Перед нами его нетленные мощи.
Братья перекрестились и в два голоса забормотали «Отче, наш!» Желание найти клад в подземелье у них значительно поубавилось.
Впереди послышались человеческие голоса. По галерее спускались люди.
– Замри! – приказал брату Василий и погасил огонь.
– А не тяжела ли мирская ноша, брат Серафим? – гнусавил тщедушный монах, освещавший путь согнувшемуся под тяжёлым мешком своему могучему товарищу.
– Такая ноша не тянет, – отозвался басом монах, мужчина истинно богатырского сложения.
К счастью, кладовая, куда монахи держали путь, находилась выше того места, где замерли, прижавшись к стене, испуганные ребятишки. Забренчал на двери тяжёлый замок, звонко бухнула дубовая, обитая железом дверь. Брат Илларион вложил факел в приделанное к сводчатой стене кольцо. Щёлкнул запор распахнутого Серафимом ларя, и подземелье наполнил звон пересыпаемых из мешка монет.
– Нет ничего прекрасней пересыпаемого в хранилище серебра! – склонился над сундуком Илларион.
Серафим посторонился, отошёл в сторону и с удивительным равнодушием взирал, как его худосочный спутник горстями пересыпает монастырские сокровища.
– Богатое пожертвование сделал царь Пётр. С такой казной к осени купола золотить будем, – вознёс хвалу Господу и государю Илларион.
– Каменные стены вокруг монастырского двора поднимать надо, да сторожевые башни ставить! С трёх сторон батюшка Нугрь дорогу на Москву бережёт, а с четвертой ровное поле. Что делать, если турки снова на Русь пойдут? За православную веру с оружием стоять надо! – огладил широкую бороду могучий монах.