Заколдованный круг
Шрифт:
Кроме Дона, провести уик-энд съехалось еще человек двадцать гостей. Но это были гости господина Лонга. Тер позаботилась, чтоб никто не мешал ее уединению с Доном.
Ему отвели великолепную комнату с отдельной ванной. Сначала горничная попыталась принести ему завтрак в по — степь, но, увидев на лице Дона крайнее смущение, смутилась сама.
Дон был представлен гостям. Его встретили приветливо, восторгались его спортивными достижениями, задавали кучу нелепых вопросов.
Так относятся меценаты к объектам своего внимания:
«Молодец, парень, ты здорово играешь в баскетбол (поешь, рисуешь, пишешь стихи)! Смотреть на тебя — сплошное удовольствие. Только не воображай, что занимаешься серьезным делом. Единственное серьезное дело — это делать деньги, и этим занимаемся мы. Но ты продолжай, продолжай, это нас забавляет…»
Дон был не очень искушен. Он только восхищенно охал и не без зависти поглядывал на всю эту роскошь, о которой дотоле знал лишь по иллюстрированным журналам. А нюансов не заметил. Тем более, что почти все время они проводили с Тер. Гуляли по лесу, целовались, купались в бассейне, играли в теннис, целовались, смотрели кинофильмы в домашнем зале и снова целовались…
Господин Лонг был предельно внимателен и ласков. Шутил, обнимал Дона за плечи, без конца рассказывал своим друзьям о героическом спасении Тер, сам показывал Дону свое имение.
И вот, когда они отправились осматривать конюшню, что Тер совершенно не интересовало (как, впрочем, и Дона), господин Лонг, закончив осмотр и возвращаясь в дом тенистой аллеей, неожиданно заговорил на тему, которой доселе тщательно избегал. Заговорил с обескураживающей прямотой:
— Как, нравится? Хорошее имение, правда?
— Просто замечательное, господин Лонг! — Дон говорил искренне.
— У меня еще есть такое, чуть поменьше, на побережье и охотничий дом в горах. Ты бы видел мою яхту, как-нибудь я тебя приглашу. Авианосец — не яхта. Я назвал ее «Тереза»! Недавно купил еще ферму и десять тысяч гектаров к ней («Чего это он расхвастался?» — недоумевал Дон). Что ж, неудивительно, — продолжал рассуждать господин Лонг, размахивая травинкой, — мое предприятие приносит высокие дивиденды. И я хочу, чтобы, когда пробьет мой час («Ну что вы, господин Лонг! Вам еще…»), у моей дочери было достаточно денег, чтоб хватило на жизнь и дочерям ее дочерей. («Ах, вот оно что!») Я хочу, чтоб она была счастлива, вышла замуж за любимого и любящего человека («Не беспокойтесь, господин Лонг!»). Я не сомневаюсь, что ее муж сможет не только сберечь, но и умножить то, что заработал для нее я! («Не сомневайтесь, господин Лонг!»)
Вот тогда-то отец Тер произнес фразу, от которой ставшее совсем блаженным настроение Дона мгновенно улетучилось.
— Тем более, — продолжал свои коммерческо-лирические рассуждения господин Лонг, — что мужем у нее будет человек, не уступающий ей в богатстве. Уж об этом я позабочусь.
Последние слова звучали твердо, словно их забивали молотком одно за другим. Ни у кого не должно быть сомнения, что то, что захочет для своей дочери господин Лонг, осуществится.
Господин Лонг, ласково обняв Дона за плечи, еще долго философствовал на темы жизни, бизнеса, своей любви к дочери и ее будущим детям…
Но Дон не слушал.
Действительно, как он мог забыться до такой степени, чтобы не понять разницы их положения: наследницы-миллионерши и нищего студента? Он что, совсем потерял голову? Нет сомнения, он нравится Тер, возможно, она даже влюблена в него. Но отсюда до того, чтобы представлять себе их дальнейшую жизнь вместе…
Хорошо, Тер — девчонка, может увлечься, может не понимать, может мечтать, носиться в облаках…
Но отец-то ее твердо стоит ногами на земле. Уж он-то сумеет уберечь свое любимое дитя от разных не подходящих для нее женихов, вроде баскетбольных звезд и бесперспективных студентов, упрямо желавших превратиться в безработных инженеров. Он не возражает: ради бога, танцуйте, ходите в кино, флиртуйте, целуйтесь. Можете даже поиграть в мечты о будущем — порезвиться. Стоп! Только не больше, не дальше. Когда дело дойдет до серьезного, до свадьбы, тут уж, извините, найдутся другие, не так ловко, быть может, забрасывающие мяч в кольцо, но куда более ловко зарабатывающие деньги (они или их родители). Следовало бы даже поблагодарить господина Лонга за деликатность и своевременность сделанного им намека. Нижайшая вам благодарность, господин Лонг, от дурака Дона.
Так мрачно размышлял Дон, возвращаясь после осмотра конюшни, вечером за ужином, гуляя с Тер после ужина в лесу. Она сразу заметила что-то неладное, пристала с расспросами, проявила тонкую интуицию, связав перемену в настроении Дона с его прогулкой с отцом. Но Дон, склонный сболтнуть лишнее, на этот раз стоял как скала. (Но мог же он, в самом деле, признаться, что ему указали его место на кухне!)
Наконец она успокоилась. Рано утром следующего дня Дон должен был уезжать. Как недолго длилось их счастье в этом доме-раю! «Потому он и мрачен», — решила Тер.
Она нежно простилась с ним. В халате и ночных туфлях вышел проститься, несмотря на ранний час, господин Лонг. Он долго хлопал Дона по плечу, жал руку, приглашал приехать снова.
Но Дон больше не приезжал, хотя и мог бы. Ссылался па спортивные дела.
Ему неприятно было снова оказаться в этом чудесном имении, где он пережил такие счастливые часы с Тер и такие горькие минуты с ее отцом…
Постепенно все вошло в колею.
Неприятный разговор стал стираться в памяти Дона, тем более что господин Лонг был по-прежнему приветлив и гостеприимен.
Дон все так же приходил к Тер в дом на ее традиционные вечеринки, проводил с ней свободные вечера. «Что загадывать? — рассуждал он. — Как будет, так и будет, сейчас нам хорошо, так зачем портить настроение заранее?»
…И когда, как сегодняшним солнечным воскресным днем, он неторопливо шел по знакомым улицам, то вспоминал лишь хорошее и приятное в их отношениях с Тер, незаметно для себя отсеивая грустные воспоминания.
Дон зашел в кинотеатр, расположенный на соседней улице.
Купив пакетик жареного картофеля, он выбрал место с краю (с его длинными ногами баскетболиста ему не так-то ловко сидеть в этих тесных киношках) и приготовился смотреть всю программу. Она шла два часа и состояла из веселых цветных реклам (паста для зубов, молоко, щетка для собачек, пылесос, снайперская винтовка с оптическим прицелом), последних известий (бомбежка напалмом вражеских позиций, приезд граммофонной звезды, демонстрация мод, ограбление ювелирного магазина, скачки), наиболее животрепещущих отрывков из фильмов, которые должны демонстрироваться на следующей неделе («Она была в твоем гробу», «Тайны секса», «Смерть стоит за дверью»), и «главного фильма».
Это был, разумеется, детектив. Международная полиция — Интерпол — выслеживала банду.
Преисполненный жалости к жертвам и презрения к убийцам, Дон вышел на улицу, дохрустывая жареный картофель, и направился домой. Дома, как всегда по воскресеньям, ждал его традиционный яблочный пирог, ждали всегда улыбающаяся мать и хорошо поработавший в саду отец.
— Что смотрел? Какую-нибудь чепуху, наверное?
— Чепуху, отец! Про разных преступников и дураков, которые попадаются им на удочку.