Закон абордажа
Шрифт:
У «Акулы» перебило грот-стеньгу, и она рухнула на палубу, передавив немало народу. Теперь все — как ни силен дикий лось, как ни остры рога, а не уйдет от преследующих его волков!
— Заряжайте картечь! Идем на абордаж.
Галеон надвигался на них всей тушей, а «Сын Смерти» тем временем снова начал разворот, ложась на прежний курс, чтобы прийти на помощь «Грому». Матросы бегали по палубе, потрясая аркебузами и пиками.
Йунус проверял свои пистолеты, наблюдая, как постепенно приближается
Со стуком упали абордажные крючья, впились в доски; корабли стукнулись бортами, и на палубу «Акулы» ринулись вопящие корсары. Еще вчера — друзья по попойкам и игре в кости. Сегодня — смертельные враги. Потому что когда пираты грабят своих, то обычно не щадят никого, чтобы некому было мстить или даже рассказать о чужом вероломстве.
Фрегат неумолимо надвигался!
— Готовь крючья! — донесся до «Акулы» хриплый вопль.
Банн искренне взмолился Эллу, чего давно с ним не случалось.
Потому как надежда теперь была лишь на чудо, вроде пули в бочонок с порохом, или что у Рагира тоже неполная команда, или на то, что они сделают какую-нибудь глупость — например, не заметят гранатометчиков, засевших на марсах и верхних реях.
Нет, такой глупости они не допустили. Вновь ударили фальконеты и эсмерили, и на палубу «Акулы» повалились убитые и раненые. Сверху на шею Банну упали теплые капли — даже не стирая их старый моряк понимал, что это за странный дождь.
— На абордаж! — прозвучала команда.
В следующую секунду крючья уже впились стальными зубами в борт «Акулы», а через считанные мгновения Банн уже встретил врагов выстрелом, и высокий чернокожий упал в воду, не успев даже перелезть через борт. Боцман отбросил пистолет, и его абордажная сабля с металлическим лязгом выскочила из ножен. На него надвигался человек, обнаженный по пояс, с выпирающим волосатым животом и толстыми мускулистыми руками, в которых сжимал огромный топор о двух лезвиях. Гвенн уклонился от удара, уходя назад, и выбросил клинок вперед, всадив острие абордажной сабли ниже косматой бороды неприятеля. Топор выпал из рук и покатился по палубе. Банн наступил ногой на грудь убитого и выдернул абордажную саблю из горла — из сонной артерии алым фонтаном хлынула кровь.
Боцман хорошо понимал — им не одолеть напавших.
Значит, все — конец всему, конец его жизни, конец парням на берегу, конец Игерне. Сейчас он жаждал только одного — найти Рагира и перегрызть ему горло.
Безумие захлестнуло его с головой. Не было ни страха, ни сомнений, не было даже ни одной здравой мысли. Сумасшествие это оказалось заразительным, и вот уже его люди орали вместе с ним. Рыча, как стая волков или диких собак, они рассыпались по палубе
Две волны бегущих, визжащих людей встретились чуть ниже полуюта. Все смешалось в единую массу сцепившихся тел, крики и проклятия слились с нечеловеческим, звериным ревом.
Пистолеты и ружья давно были разряжены, сталь билась со сталью.
Команда была закалена в сражениях. Моряки прошли плечом к плечу не один десяток битв, штурмовали корабли и форты, противостояли огню и стали. Они знали запах крови и гордились этим.
— А-а-а!
— Получи, урод!
— Смерть тебе, свинья!!
— Сдохни, падаль!!
— А-а-а!!
Айланка спрыгнула с капитанского мостика, пронеслась, вереща и круша все направо и налево саблей. Взмах за взмахом, удар за ударом. И только глаза Хор'Таги пылали ярче углей, да еще раздувались тонкие, изящно вылепленные ноздри ее носа.
Еще один? На! Получи!
Нет, Хор не любила убивать — так, как любил это дело ее муж. Она просто дралась за жизнь, чтобы, если уж не повезет, сдохнуть в бою, а не под двадцатым или тридцатым насильником, в бессмысленных мольбах о пощаде.
Перепрыгнув через чью-то неподвижную тушу, Хор'Тага пригнулась, перебросила палаш в левую руку и выхватила пистолет.
Ба-бах!
Когда едкий дым поредел, айланка увидела, что хойделлец бросил рапиру и юлой завертелся на месте, зажимая рукой плечо. Айланка, бросаясь наперерез седому матросу, даже мельком подивилась своей меткости.
Прости, папаша, а только в бою все равны!
Банн заметил, что у штурвала «Отважного» остался стоять один Фрейсон, и бросился к тому на помощь.
— Ребята, за мной!
Они подоспели как раз вовремя.
Трое пиратов накинулись на юта, но тот один, искусно орудуя палашом, отбивался от них. Боцман перерубил одному из них шею.
— Получи! — дико закричал Фрейсон, всаживая кинжал в бок еще одному пирату.
— Вот тебе! — отшвырнул его, казалось, не почувствовавший боли корсар — здоровенный негр — и, взревев выхватил пистолет и выстрелил, но не во Фрейсона, а грудь Банну.
Боцман покачнулся и упал на палубу. Он был мертв…
Фрейсон побледнел и ударил убийцу своего давнего компаньона палашом в лицо. Клинок вошел между глаз, перебив переносицу.
Потом, склонившись над боцманом, Фрейсон тихо прошептал:
— Прощай, старый друг!
Хор'Тага остановилась, чтобы вытереть со лба пот и осмотреться вокруг.
Ага! Кажись, наша берет!
Красавчик Рикке отплясывал смертоносные па на шканцах чужого фрегата, его рапиру и не разглядеть, так быстро она мелькала. Дона Мигеля окружили трое, да только у двоих поперек рубах кровавые полосы.