Закон Единорога
Шрифт:
Хозяин Буа-Мулен, не обращая на мои слова никакого внимания, продолжал причитать. Я махнул на него рукой и, не желая терять время на уговоры обезумевшего старика, быстро направился к Люка. Над ним уже склонился Деметриус, осматривая ужасную рану и что-то неодобрительно бурча себе под нос. Вокруг распростертого на земле тела темнела лужа крови, в которой, сама того не замечая, стояла на коленях Эжени. Люка лежал неподвижно, скорчившись и зажимая ладонями рану, из которой все еще, не переставая, сочилась кровь. Глаза его были закрыты – по-видимому, он был без сознания.
– Скорее неси тряпки! –
Лаура со всех ног кинулась в дом. Сзади ко мне подошел Лис. Я услышал, как он неодобрительно зацокал языком и тихо произнес:
– Этот уже не жилец…
Я предостерегающе поднял руку. И тут Эжени, сидящая на коленях над умирающим Люка со взглядом, устремленным в одну точку, неожиданно заговорила. Я поразился тому, как мертвенно-спокойно звучали ее слова. Пока она говорила, рука девушки автоматически гладила черные волосы Люка…
– Он всегда искал смерти… Всегда, с первого дня нашего знакомства. Тогда мне было пятнадцать лет, я выступала в труппе своего отца. Это была моя первая гастроль… Мы давали представление в городке Кармо. Я приглянулась какому-то вельможе, который ехал мимо. Он велел своим слугам схватить меня и привести к нему. Я кричала, отбивалась, но никто не осмелился прийти мне на помощь… – Эжени судорожно всхлипнула и продолжала дальше тем же бесцветным голосом: – Люка был в толпе, он смотрел наше пред ставление. Увидев, как слуги этого вельможи волокут меня, он выхватил у кого-то из крестьян вилы, подскочил к нам и одним ударом вогнал их в грудь насильника. Началась паника, все куда-то побежали… Люка в бешенстве набросился на слуг и голыми руками обратил их в бегство. К нам подбежал мой смертельно перепуганный отец и велел скорее бежать, пока нас не схватили. Дал нам коня… И тогда Люка в первый раз взглянул мне в глаза, подхватил на руки… Мы мчались, мчались… – плечи девушки затряслись от беззвучного плача. Она попыталась судорожно прижать к себе голову раненого…
– Осторожнее! – вскричал Деметриус. – Двигать его нельзя, пойдет кровь!
Лаура бросилась обнимать рыдающую Эжени.
– Он никогда не мог простить себе этого убийства! Все время повторял, что жить недостоин! Эта его вера! – наездница уткнулась в плечо принцессы и намертво вцепилась ей в руку. Четверо сильных, здоровых мужчин стояли, переминаясь с ноги на ногу, и ничем не могли помочь ни несчастной девушке, ни нашему умирающему другу. Чувство абсолютной, вопиющей беспомощности переполняло нас, доводя до бешенства… И все же мы ничего не могли сделать.
И тут умирающий Мишель Жеверде открыл глаза. Мы все невольно вздрогнули – настолько разительным был контраст между искаженным невыносимым страданием лицом и выражением этих глаз. Они сияли неуемной радостью, начисто заглушающей чувство боли.
– Эжени… не плачь! – прошептал он. – Наконец я искуплен… Сейчас моя душа предстанет перед Господом… Я всегда любил тебя, – четко проговорил он и судорожно сжал ей руку. Конвульсия сотрясла его тело, и Люка, прерывисто вздохнув, откинулся назад.
– Мертв… – тихо произнес Деметриус. Все мы молчали. Эжени, издав горестный вопль, упала на тело любимого, сжимая его в объятиях.
Этот крик привел нас в чувство.
– Лаура, пожалуйста, позаботься о ней, – попросил я заплаканную принцессу, нежно приобняв ее за плечи. – А я займусь правосудием… – с угрозой произнес я, поворачиваясь туда, где лежал связанный Ришар. – Где найти вашего сюзерена? – спросил я мельника, все еще не вполне очухавшегося.
– Вы что, правда собрались требовать суда над ратником барона? – хозяин, держась за бок, тяжело поднялся с земли. – В своем ли вы уме? Его милость известен крутым нравом, он и вас…
– Сэнди, неси доспех и рыцарскую цепь, – не дослушав, резко приказал я своему оруженосцу.
– Не ходи! – выкрикнула Лаура, хватая меня за руку.
– Пойми, это необходимо. Он должен получить по заслугам.
Мягко, но решительно высвободившись, я обернулся к Рейнару.
– Лис, привяжи этого ублюдка к седлу! Пусть тащится за конем. Хозяин, где находится этот чертов замок?
– По лесной дороге, ваша милость, вон туда, – старик махнул рукой куда-то влево за ворота. – А там до развилки все прямо, а от развилки в гору.
– Отлично! – выкрикнул я, вскакивая в седло. – Найдем. Да! – Я развернул коня. – Как зовут твоего господина?
– Его милость зовут Кретьен де Мобрюк, – кланяясь в пояс, запричитал старик. – Он из свиты ее величества, господин рыцарь, ему сам черт не брат…
– Тем более, – вонзив шпоры в конские бока, я припустил скакуна резвой рысью. Ремешок, стягивающий запястье братоубийцы, дернулся, натягиваясь и заставляя негодяя бежать следом.
Замок Мобрюк располагался на поросшем лесом холме, и не надо было быть Зорким Соколом, чтобы заметить, как он запущен. Похоже, лет двадцать здесь никто, кроме разве что двух-трех престарелых сторожей, не жил. Теперь же его могущественный хозяин, слывший, по словам мельника, грозой здешних мест, спешил загладить свое невнимание интенсивной реставрацией. Сваленные у стены свежеспиленные бревна, лоснящиеся от солнца оструганные доски, кучи песка и щебня свидетельствовали о недавнем, но весьма ощутимом интересе к восстановлению родового гнезда.
Ворота, также радовавшие глаз своей новизной, были закрыты, но у поросших травой и горбатыми березками стен деловито копошилось дюжины полторы работников, таскавших туда щебень в больших плетеных корзинах, связывавших козлы у надвратной башни и обтесывающих балки для будущих перекрытий. Пара мрачного вида стражников, откровенно скучая, наблюдала за продвижением работ.
Увидев подъезжающего к воротам рыцаря, волокущего за собой на ремне их соратника, неусыпные аргусы заметно оживились, вскрикивая и хватаясь за копья.
– Мне нужен ваш господин! – рявкнул я, наезжая конем на ближнего ко мне вояку. Он опасливо поглядел на меня, потом на связанного Ришара, потом снова на меня и, молча кивнув, быстро зашагал к воротам. Его собрат по оружию, также не говоря ни слова, развернулся и, перехватив копье поудобней, принялся загонять рабочих в некое подобие сарая, наскоро сколоченное у подножия холма.
– Какого дьявола! Где этот чертов наглец? – коренастый рыцарь с окладистой бородой какого-то пего-бурого цвета возник над парапетом крепостной стены, между двумя зубцами. – Эй! Кто ты такой, негодяй, и что тебе здесь надо?!