Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)
Шрифт:
– Так кто ты такой? Кем себя объявляешь?
– Я владыка этого места, - ответил он.
– Я ваш владыка.
Тут все самки вскочили, вопя и потрясая кулаками. Самцы ревели, поднимая лапы, выставляя из кулаков боевые когти.
– Не только у бога здесь есть сила, сучонок.
– Кейгезз опустила кулак и зарычала, глядя на полсотни огромных самцов, что были на два уровня выше его и Такера: - Убить его. Но сначала помучить. Вы будете жить вечно.
Он прочитал по губам Такера: "Вот почему тебя не брали
Изобразил губами в ответ: "Следи".
И поднял шар Реальности, голос резал, будто раскат грома.
– Тишина!
И воля его исполнилась: внезапная тишина, столь абсолютная, что звенело в ушах.
Пока неплохо.
Он повернулся к самцам.
– Хотите оторвать кусочек? Вперед, сосуны. По одному или скопом.
Самцы переглядывались. Наконец самый большой, весь в шрамах, отчаянный на вид - пожал плечами и сделал шаг.
– Сегодня ты счастливый победитель.
– Он опустил шар Реальности на уровень груди и поглядел на великана.
– Умри.
Самец фыркнул и поднял ногу для второго шага - но вдруг покачнулся. Глаза широко раскрылись, он сжал грудь в очевидном неверии. Затем ноги подломились, он упал на колени. Издал задушенный хрип и повалился лицом вперед.
– Кто-нибудь не увидел? Кому-то нужно объяснить?
Он обозрел палату, ища глаза каждого из Черных Ножей.
А потом взглянул на павшего самца.
– Встань и иди.
Через долгую секунду самец дернулся, яростно глотая воздух. Встал на колени... но не поднялся, а уперся лицом в пол. Застыв.
Такер пробормотал: - Мило.
– Никому не нужно изображать покорность, - объявил Кейн.
– Вы уже мои. Всё ваше - мое. По моему слову вы выходите. По моему слову возвращаетесь. По моему слову идете в мир. По моему слову таитесь во мраке. По моему слову вы живете. По моему слову умираете.
Мое слово - закон. И нет у вас закона, кроме моего слова. Нарушите закон - пострадаете. Отвергнете закон - будете молить о смерти.
Бросивший мне вызов умрет. Бросивший вызов моему народу бросает вызов мне. Не делайте так.
Вот мои слова. Вот мой закон.
– Твоему народу?
– Вены вздулись на толстой шее Кейгезз.
– Рабовладельцам, что бичуют нас? Убийцам, уничтожившим наш народ в Нашем Месте? Людям, что не могут стоять, если под сапогом нет шеи Черного Ножа?
– Нет.
– Всё, что скажешь? Нет?
– Ваши шеи - моя шея.
Она отшатнулась, вдруг задумавшись.
– Мой брат - Орбек Черный Нож, Тайкаргет. Твой самец. Твой муж. Меня называли Кейном, и Домиником, и Шейдом, и Джонатаном Кулаком, и К'Талом, и Хэри Майклсоном, и много как еще. И я горд этими именами. Но эти имена не мои.
Он оскалился, глядя на Кейгезз снизу вверх.
– Ты знаешь, кто я. Скажи им.
Она глядела так, будто не осмеливалась зарычать громко.
Он сдавил шар
– Скажи им.
Неохотно она поднялась. Неохотно набрала дыхание.
– Он Назутаккаарик... Назутаккаарик из Адского кошмара.
Голова опустилась.
– Он Ходящий-в-Коже. Другого нет.
Тишина.
Безмолвие углублялось, пока он осматривал палату, встречая взоры каждой пары желтых глаз.
– Если кто-то хочет сглупить, пусть прежде отыщет переживших Ужас. Спросит, что бывает, когда я в гневе.
Он опустил левую руку, созерцая трещащий круговорот Реальности. Казалось, он мог видеть в шаре будущее. Но видел он лишь силу.
И пользовался ей, ведь, знаете, зачем еще нам сила?
Когда, наконец, он снова посмотрел на застывших, молчаливых Черных Ножей, то сказал: - Почему вы еще здесь? Проваливайте. Все вы. Сейчас же.
И, будто внезапно пробужденные ото сна, огриллоны медленно, неуверенно зашевелились, начав уходить. Он поглядел на Кейгезз.
– Не ты.
Поманил ее.
– Нужно поговорить.
Черные Ножи лились наружу, оставляя лишь заготовки охотников и Кейгезз. Она неохотно полезла вниз.
– Устроил ты представление, - сказал Такер.
– Спасибо. Ловко подхватил дело с умиранием.
– Всегда обращайся. Но "встань и иди" - трюк похитрее. Эту магию нелегко будет отменить. Как ни думай.
– Уповаю лишь на твои таланты.
– Тем показал себя благородным мужем, полным тонкого вкуса. Но что ты делал бы, если бы я провалился?
Он пожал плечами.
– Что-то еще. Может, к лучшему.
– А?
– По мне, встать и ходить мертвецом - не самое счастье.
– Понимаю тебя.
Кейгезз спрыгнула с последнего уровня. Опустилась на колено и склонила голову.
– Что желает изречь Ходящий-в-Коже?
– Ходящий-в-Коже желает...
– Он замолчал, скорчив рожу.
– О, ради всего дрянного. Встань. И если я начну говорить о себе в третьем лице, даю позволение отвесить пощечину.
Она встала, так же пряча глаза. Он не возражал: для огриллонов прямой взгляд означает спор о доминировании, а ему не хотелось начинать то дерьмо снова. Не сейчас. Он протянул руку и положил ей на голову.
– Я призвал тебя сказать, что мне жаль.
Голова ее вздернулась, но через секунду прямой контакт глаз прервался.
– Извиняешься за сегодняшнее или за всё вообще?
– За сегодняшнее.
– Не щедро.
– Получи хоть это. Остальное? Была война. Даже со щенками. Особенно с вашими щенками. Правильно, что ненавидишь меня за это. Но сейчас мне жаль, что высек тебя на глазах твоих друзей.
– Моей семьи, - прорычала она тихо.
– Нашей семьи.
– Он снова опустил руку, легонько гладя щетину, торчавшую на спинном гребне.
– Такое нужно вершить наедине. Хочу искупить вину.